Читать «Водное право России и зарубежных государств» онлайн - страница 213

Эта восстановительная деятельность требует своего правового обеспечения. Германская практика склонна идти по пути выкупа земель речных долин у промышленных предприятий; возникли даже общественные движения, собирающие средства для выкупа территорий бывших пойм для возрождения естественного ландшафта.

Однако Концепция возвращения рейнской экосистемы к состоянию до 1816 г. совершенно не учитывает вероятного повторения некоторых проблем многовековой давности (вредное воздействие вод и т. д.). Нам представляется, что Рейнский бассейн должен быть и становится полуискусственной экосистемой, которую можно представить как естественную с «мягким» контролем со стороны человека. Например, в такую концепцию «вписывается» укрепление берега естественными материалами. Поставить же громадную экосистему на полный «самотек», как можно надеяться, никто не решится.

На Рейне действует разумный (осмотрительный) контроль человека за рекой. К сожалению, этого нельзя сказать об Амурском бассейне. Он принадлежит к числу трансграничных; в российских границах находится более 50 % его площади, что равно 6 % всей российской территории. При этом Нижний Амур протекает исключительно по российской территории.

Исторически хозяйственная деятельность в бассейне этой великой реки носила зачастую стихийный характер. Неконтролируемые рубки леса и катастрофические пожары, многокилометровые гари, иные вредные воздействия нанесли существенный удар по уникальной экосистеме бассейна. Устойчивые земельно-водные отношения нарушаются практикой выжигания пойменных и вообще долинных лугов, что влечет за собой их обеднение и снижение продуктивности [373] . Кроме того, в процессе освоения Китаем принадлежащей ему части бассейна возникает ряд коллизий с российской стороной, в частности в области рыбного хозяйства и водоснабжения. Весьма острой является проблема ртутного загрязнения р. Сунгари, притока Амура со стороны Китая. Китайская сторона строит плотины, но почти не занимается очистными сооружениями, она не признает и не применяет известное в России правовое понятие «водоохранной зоны» [374] .

Корни правового института международных озер [375] восходят к средним векам, но наибольший импульс к развитию он получил только в XIX–XX вв. В настоящее время в мире действует более 300 специальных соглашений, включая акты еще недавнего периода колониализма. К сожалению, не удалось добиться кодификации накопившихся норм и окончательно разграничить водоемы, используемые лишь странами данного бассейна (пограничные), и водоемы, открытые для третьих, не прибрежных государств (международные в широком смысле слова). На каждом озере или озерной системе действует свой, единственный в своем роде порядок судоходства, рыболовства, иного пользования. Подобная мозаичность, хотя и может быть предопределена природными и экономическими условиями, осложняет формулировку общих подходов и решений, в том числе и природоохранных.