Читать «Водное право России и зарубежных государств» онлайн - страница 181

Водные и земельные кодексы молодых суверенных республик конкретизируют положения действующих на момент их принятия Конституций. Так, например, по Конституции Молдовы 1994 г., используемые в общественных интересах воды и леса, все богатства недр, воздушное пространство, пути сообщения, а также другие богатства, определенные законом, являются объектами исключительно публичной собственности. В Таджикистане, согласно Конституции 1994 г., земля и другие природные ресурсы находятся исключительно в государственной собственности. Эти конституционные положения получили развитие в водном и земельном праве бывших союзных республик. К концу «переходных» 1990-х гг. в Украине, Казахстане, Узбекистане, Кыргызстане принимаются кодексы и законы «новой волны».

Новое водное законодательство государств СНГ

После распада СССР Водные кодексы бывших союзных республик 1970–1972 гг. были признаны утратившими силу. Первой новый ВК приняла Армения (1992 г.), затем приняли свои ВК Таджикистан (1993 г.), Казахстан (1993 г.), Молдова (1993 г.), Украина (1995 г.), Беларусь (1998 г.). В Узбекистане был принят Закон о воде и водопользовании (1993 г.), в Кыргызстане – Закон о воде (1994 г.). Если проследить даты принятия, то получится, что первыми принимали свои законы государства с засушливым климатом и водным дефицитом. Это, видимо, не случайно и продиктовано запросами водного хозяйства. Затем принималось водное законодательство «второй волны»: ВК Таджикистана (2000 г.) и ВК Армении (2002 г.). Помимо базовых, принимаются также законы с узким предметом регулирования. В качестве примеров можно привести Законы Республики Украина «О мелиорации земель» 2000 г., «Об общегосударственной программе развития водного хозяйства» 2002 г.

Новое водное законодательство имело свои недоработки. Например, в ряде законов не было определений основных понятий. Однако в ряде законов были и явные достоинства, например, более рельефное понимание такого важного термина, как «водный объект».

Нельзя сказать, что новое водное законодательство порвало с прежним правовым опытом и стало в корне новаторским. Так, например, сохранены преимущественно государственная форма собственности на водный фонд, разрешительный характер водопользования. При этом законодатель исходил из понимания водных ресурсов как основы жизнедеятельности народов.

Водные кодексы и законы государств Содружества не идентичны. Между ними есть существенные различия. Приспособленный к государственной собственности на водный фонд Водный кодекс Казахстана 1993 г. искусственно разделяет водные объекты по ведомствам и не раскрывает финансового механизма водного хозяйства. Водный закон Узбекистана 1993 г. допускает полную или частичную платность водопользования. В свою очередь, Водный закон Кыргызстана с 1994 г. предусматривает платное водопользование, в том числе за сброс загрязняющих веществ в водные и водохозяйственные объекты! [320]

В водном законодательстве стран СНГ прослеживается тенденция «совмещения» в регулируемых природных объектах разных природных сред (воды и земли, воды и недр, земли и леса). Это сказывается и в понятийном аппарате законов, включая понятие водного объекта как такового. ВК РФ 2006 г. и Украины 1995 г. определяли водный объект во многом аналогично. Вот как украинский законодатель вскрывает органическое единство воды и земли: «водный объект – сформированный природой или созданный искусственно объект ландшафта либо геологическая структура, где сосредотачиваются воды (река, озеро, море, водохранилище, канал, горизонт)».