Джигиты за кладбищем копья метали,Мечи поднимали, точили клинки,И звон раздавался железа и стали,И сабли сверкали, и ярко блисталиКольчуги, и панцири, и шишаки.Кинжалы, коснувшись кольчуг, изгибались,Мечи о щиты ударялись, звеня.Дрожа, на дыбы скакуны поднимались,Из панцирей сыпались искры огня.Парту Патима проходила с кувшином,Увидела юношей в утренний час.«Привет недостойна сказать я мужчинам,Хотя недостойна – приветствую вас!Зачем вам кинжал – вы идете в сраженье?Зачем вам кольчуги – вы ждете врагов?Зачем столько сабель, мечей, шишаков?К походу готовите вы снаряженье?»– «Парту Патима, ты привет наш прими,Да жизнь твоей матери будет отрадной!Кувшин поскорее с плеча ты сними,И нас напои ты водою прохладной!»– «Могу я на землю кувшин опустить,Могу вас прохладной водой угостить,Но дайте мне саблю кривую сначала,Чтоб я вам уменье свое показала».Джигиты услышали эти слова,Один посмотрел на другого сперва,Пришли в удивленье джигиты селенья,—Никто не скрывал своего удивленья.Заставив плясать под собой скакуна,Тут выступил юноша статный и ловкий.Настала внезапно вокруг тишина.У девушки горской спросил он с издевкой:«Ужель, Патима, говоришь ты всерьез?Зачем же джигитов смешишь ты до слез?Мужчину сразишь ли кинжалом своим?Коня ты пронзишь ли копьем боевым?Ты женское слово сравнишь ли с мужским?»– «Напрасно меня ты вопросами колешь,Сосед мой, сидящий в седле молодец,Не думай, спесивый, что ты – удалец,Смеясь надо мной: «Ты девица всего лишь!»Вручи мне коня боевого, седок,Испробовать дай мне дамасский клинок,Позволь, чтоб на голову шлем я надела,Прикрыла кольчугой железною тело.Мой конь будет быстрым конем храбреца,Клинок будет острым клинком удальца,Украсится шлемом бойца голова,Кольчуга сравнится с кольчутою льва!Тогда-то, в седле горделиво сидящий,Покажешь мне, всадник ли ты настоящий,Тогда-то, воитель в кольчуге и шлеме,Покажешь отвагу' свою перед всеми!»Сказав, Патима возвратилась домой.Взволнованы юноши, слов не находят,А время проходит, а время уходит, —Примчался, как молния, всадник лихой.Одет был наездник в броню и забрало,На сабле египетской солнце играло,Скакал, точно ветер, скакун вороной,Сверкал, точно месяц, шишак золотой.«Привет вам, джигиты, что славой покрыты,Теперь я могу ли приветствовать вас?Быть может, гордиться не будут джигиты,Спесивые речи не скажут сейчас?»– «Родителя славного дочь молодая,Как воин ты встречена будешь людьми!Обидною прежнюю речь не считая,Парту Патима, ты привет наш прими!»Парту Патима не сказала ни слова,Отвага сияла в глазах у нее.Дамасскую сталь обнажила суровоИ, лихо гарцуя, метнула копье.«Парту Патима, умоляем, скажи нам:Мы видели, как ты ходила с кувшином,Трудилась во время страды полевой,Но где научилась ты подвигам львиным,Владеть научилась ты саблей кривой?»И тут Патима не сказала ни слова,Клинок убрала, натянув удила,И, спрыгнув проворно с коня вороного,К джигиту, что задал вопрос, подошла.«Давай поиграем, себя позабавим,Давай испытаем, остер ли клинок.На небо взлететь скакунов мы заставим,Попробуем солнца отрезать кусок!»Тут юноша вышел плечистый и статный,Он поднял свой щит необъятный, булатный,Могучею грудью он часто дышал,Могучею дланью он саблю держал.Глаза его вспыхнули искрой живою,Сверкая улыбкой, сидел он в седле,А лошадь с опущенною головоюЧертила копытами след по земле.Подобные нартам, закованы в брони,Сошлись два героя, сошлись для борьбы.Могучим горам уподобились кони,Когда они встали, дрожа, на дыбы.
