Она от парня без ума,Наверное, былаИ стремя звонкое самаДжигиту подала.И омывал, журча, истокСкалы холодной грудь.Коня трехлетнего седокВ аул направил путь.Коня поставил в стойле он,И, как стрела в колчан,Вошел в тот дом, что обращенЛицом на годекан.В кунацкой саблю там на гвоздьПовесил и потомУселся, словно званый гость,На стуле золотом.А девушка спешила такДомой от родника,Что потеряла свой черпакИ оба башмака.Она оттуда, свет очей,Примчалась босиком.«Ах, мама, мама, в стойле чейСкакун под чепраком?»– «Поставь, безумная, кувшинИ ячменя не тронь!В наш дом вошел шайтана сын,Его вот это конь.Шайтана сын тебя украстьГотов средь бела дня».Кормить зерном ячменным всластьДочь принялась коня.Над сердцем, лишь вступила в дом,Вновь потеряла власть.И с юным всадником вдвоемОна шепталась всласть.Отец вернулся и повел,Почтенный житель гор,С приезжим парнем, сев за стол,Степенный разговор.Не ведал в доме ни один,И тайну ночь хранит,Что гостя милого хурджинБыл девушкой открыт.Она в него, у чувств в плену,Ссыпала до утраИ мерку золота одну,И мерку серебра.И вот сложилось всё к добру,Заря раздула жар.Гость и хозяин поутруСобрались на базар.Когда явились на базар,Красавицы отецСпросил: «Купить какой товарЖелаешь, удалец?»– «Я торговаться не привык,Поладить мы должны.Продай мне дочь свою, старик,Которой нет цены».– «Ты за товар мой поскорей,Пока душа щедра,Дай мерку золота и к нейДай мерку серебра».Коня трехлетнего седокПри кадии открылС казной походной свой мешокИ цену уплатил.Обычай дедовский храня,Как требовал зарок,Он отдал кадию коня,Свидетелю – клинок.И в дом, в котором жил и рос,—Как ясную луну,Невестку матери привез,Себе привез – жену!
