Читать «Юрий Звенигородский» онлайн - страница 44

Дядька окстился:

— Клянусь молчать.

— Когда мне было пять лет, Домникея поехала посмотреть первую смертную казнь на Руси. Взяла и меня без спросу на Кучково поле, где сейчас Сретенский монастырь.

— Постой, — прервал Галицкий, — ты говоришь о казни Ивана Вельяминова?

Княжич кивнул. Понял, что нужно дядьку вводить в суть дела. Ему ли, всезнайке, неведома судьба сна последнего московского тысяцкого? Как раз в год рождения умер Василий Васильевич Вельяминов. Слишком важны к тому времени стали тысяцкие! Подобно князьям имели свою дружину, согласно с древним обычаем избирались горожанами, власть их порою не уступала государевой и боярской. Они входили в родство с великокняжеским домом. Сын Вельяминова Николай женился на матунькиной сестрице Марье. Завистливые бояре уговорили отца упразднить столь высокий сан. А ведь в новые тысяцкие метил старший сын покойного Иван. Он перебежал в Тверь. Там, а потом в Орде, замышлял против великого князя Московского.

— Это большой был брех… ну, вздорный человек, — вспомнил дядька Борис. — Я не видел той казни, живя в Звенигороде.

— А я и сегодня вижу, как будто случилось только что, — тихо промолвил Юрий. — Последний летний день, время предобеденное. Дьяк читал сказку про крамолу, измену. Красивый молодец ждал своего конца на дощатом, высоко поднятом рундуке. Кат в красной рубахе внезапно обнажил сверкающий меч…

— Не топор? — спросил Галицкий.

Юрий тряхнул кудрями.

— Нет, меч! Размахнулся и… я зажмурился. После Домникеюшка сказывала, что с головою Ивана отсеклись от народа предания вечевой свободы.

Борис хмыкнул:

— Бывшая мамка твоя чувствительна! — И спросил, как неважное: — Кстати, где она?

Княжич прошептал:

— В Вознесенском монастыре. Постриглась.

Дядька перекрестился, как по покойнице, и деловито завершил:

— Не кручинься, не помни худа. А твоего двуродного стрыя князя Серпуховского ждет не злая судьба, а славная. Мелкие тучки наплывут и пройдут. Государь же предает смерти тех, кого нельзя оставить в живых. Заметь, никого из родичей изменника он не тронул, служат по сей день.

Княжич стоял к оконцу лицом, водил пальцем по вставленному в стальной переплет слюдяному кусочку. Не сразу откликнулся на последние слова дядьки. Потом тихо позвал:

— Борис Васильич, а, Борис Васильич!

— Што изволишь, господин князь? — спросил Галицкий также шепотом.

— Не исхитришься ль узнать иноческое имя Домникеюшки и способ с нею как-нибудь увидеться?

Потомок галицких княжат не поторопился с ответом. Юрий понял всю щекотливость просьбы. Заранее зная ответ, спокойно переспросил:

— Не сможешь?

— Попробую.

Они расстались перед обедом. Княжич к дневной трапезе не пошел, послал сказать о недомогании. Приспешница Катерина принесла в постный день пироги с капустой, вареного судака и грибную похлебку.

Остаток времени после дневного сна прошел за списком «Киево-Печерского патерика». Любопытно было прочесть о многотерпеливом иноке Никоне, попавшем в половецкий плен. Ему подрезали сухожилия на ногах, чтобы не сбежал. Однако страдалец не только сам спасся, но и невидимо помогал другим. Невольно повеселила Юрия повесть о двух монахах, Тите и Ефагрии. Нечистый внушил им такую ненависть друг к другу, что даже в церкви, увидев Тита с кадильницей, Ефагрий отходил в сторону. Тит же, минуя его, прекращал кадить.