Читать «По законам Дикого поля» онлайн - страница 120

Вскоре обоз починков подъехал к тоне напротив острова с ватагой. На берегу временный рыбацкий стан: шалаш и вешала для просушки сетей. Сама ватага находилась на волжском острове. Рыболовы побаивались нападения кочевников и ниже Самары предпочитали ставить ватаги на островах.

Рыбаки, сами себя называвшие ловцами, поселились на Средней Волге раньше других русских промышленников. Не только кочевники степные, но даже жители лесов мордва и чуваши тогда еще рыбу не ловили даже для себя, рыбу не ели. Первые ватаги ловцов пришли с верховьев Волги, с Камы, с Оки. Аля них Волга оказалась кладом, полным живым серебром и золотом.

Сей момент ловцы занимались ловом рыбы неводом. Снастей, чтобы улавливать рыбу, придумано много: шашковая снасть, сак… невдалеке начато строительство учуга. Самой добычливой снастью, притом легко перевозимой и потому широко применяемой на промыслах, считали невод, которого делали несколько видов. Вот и теперь ловцы привязали один конец невода к дереву у кромки воды, а сами плыли в лодке-бударе. Один ловец гребет к середине реки, а другой постепенно опускает невод с поплавками и грузилами в воду. Описав полукруг, лодка возвратилась к берегу.

Вся артель ловцов, также называемая ватагой, из дюжины человек дожидалась на берегу.

Здесь же сложен недавний улов. Красная рыба отдельно. Черная рыба, некоторые сорта отдельно. Черную рыбу: судак, сом, щука, сазан, лещь, густера… попадавшуюся в сети оставляли больше ради шкур и некоторых других надобностей. Черная рыба не едовая. Тех, кто ел сомятину, насмешливо называли кутырниками, а чехонь – чехоньщиками.

То ли дело красная рыба. Каждую именовали с уважительной приставкой. Белуга – царь-рыба, осетр – генерал, севрюга – мамушка, стерлядь – егоза, их племянница. Почитали еще одну чисто волжскую рыбу – белорыбицу.

Весенняя икряная рыба в большей цене, однако и летом лов рыбы в меньших размерах продолжался.

Один из ловцов, желая похвастать, пошел к еще живой белуге, глыбой лежащей на берегу. Ловец сел на нее верхом, и его ноги не достали до земли.

– Пудов семьдесят будет рыбешка, – оценил дед Любим.

А Васек ничего другого не замечал, во все глаза смотрел на диковинное существо. Белуга открывала рот, жалостливо ревела голосом, как у маленького ребенка. И глаза ее блестели. И так мальчишке стало жалко плачущую рыбу, что и у него навернулись слезы.

Тем временем лодка со вторым концом огромного невода причалила к берегу. Ловцы начали притонивать невод. Рыбы поймали так много, что четырнадцать ловцов-молодцов с трудом вытягивли его. Починки с простодушием степных жителей поспешили им на помощь.

Наконец с ватаги пришел дощаник. Пойманную рыбу загрузили и повезли на остров. С рыбаками поехал дед Любим для переговоров. За ним увязался Васек, которому все интересно посмотреть.

Возле острова течение сильнее, берег крут, и потому ловцы предпочитали тоню на речном берегу.

Пока ловцы выгружали рыбу, а дед Любим вел переговоры о продаже сельских продуктов, Васек пошел по острову. Речной остров оказался относительно большим. Несколько коров паслись в лесу, домашние куры щипали траву. В земляной яме бегали уже подросшие лисята. Ловцы забирали весной в лисьих норах маленьких лисят, которых не составляло труда поймать, а затем выкармливали возле ватаги бросовой рыбой. Невдалеке садок – озерцо проточное, в которое опускали часть пойманной красной рыбы. Здесь рыбу держали до зимы, а зимой ее выловят из садка без особого труда и свежмороженной отправят по санному пути частью в Петербург, частью за границу.