Читать «Кровью омытые. Борис и Глеб» онлайн - страница 30

Усмехнулся Святополк, хотел спросить, поди, так будет, пока на киевский стол не сядешь? Да смолчал, иное промолвил:

— Добро бы так…

Рядом с князем, стремя в стремя, дворский, бярин Онфим. Время к полудню, и боярин замечает:

— Не пора ли, князь, дружине отдых дать, семь ден в седлах, только ноне верст десять кинули.

— В Турове отоспятся, — недовольно буркнул Святополк. Но вскоре, заметив впереди на лесной окраине поляну, сказал: — Пусть гридни коней расседлают, часок-другой дадим им передых…

Пока гридни костер разожгли и кашу варили, Святополк на войлочном потнике уселся, обхватив руками колени, смотрел, как дым высоко поднимается над лесом.

Подошел Онфим, уселся рядом.

— А что, дворский, не пытал ли о чем тя великий князь? — спросил Святополк.

— Князь Владимир нет, а боярин Блуд в гости зазвал, все спрашивал о тебе, князь, и как живешь, и случается ли королю наезжать в Туров. Я ему и ответствовал, что князь туровский не милостью Болеслава княжит, а с руки великого князя киевского…

Вздохнул Святополк. Ах боярин Блуд, боярин Блуд, чего же в тебе больше, добра ли, зла?

Уже когда тронулись дальше, Святополк вспомнил, как Блуд звал его в гости, вздохнул:

— Поди, угощал бы, а сам в душу ко мне лез.

Дворский не расслышал, переспросил:

— Ты это о чем, княже?

— Да так я, сам с собой. Неспокойна душа моя.

* * *

Ночь перед отплытием Борис не сомкнул глаз. Спать не хотелось, мысли уносили молодого князя в город, о котором он думал не единожды и в котором мечтал побывать. А накануне отец обнял его, сказал:

— Не для праздного любопытства отправляешься ты в далекий путь, а познания ради. Византия — могучая империя, но помни, сыне, Русь Киевская приходила ей на подмогу. Смекаешь ли, какой урок? Отдавая должное империи, помни о силе Руси, о стены киевские сколь раз печенеги разбивались. Не уподобляйся птице сороке, какую блеск манит, ты орлом над Царьградом пари и помни, князь Олег его ворота потрясал… А еще в пути забудь, что князь ты, с ладейщиками едешь и труд дели, Днепр и море возмужанию твоему поспособствуют. К голосу старшего рулевого Ивана Любечанина прислушивайся.

Едва рассвет тронул небо, прокричал петух, отсчитывавший кораблям время. В плавании петух будет звонкоголосо будить мореходов, напоминать им о земном бытии…

Начали гаснуть звезды, и ладьи одна за другой на веслах отошли от причалов. Сначала ладья князя Бориса, за ней ладьи купцов киевских. Гомонили на пристани провожающие, но Борис не слышал их. Он стоял у борта, высматривал отца, хотя знал, на берегу его нет. Владимир сказал еще вечером:

— Я, сыне, провожать тебя не явлюсь, боюсь, как бы слезу не ронить. Видно, старость подобралась. Ждать буду, вот тогда и встречать выйду.

Медленно отдалялся город, сначала не стало видно и люда, теснившегося на нем, затем скрылись домики и избы предместья, постройки на Горе, а вот уже не стало видно стен крепостных и стрельниц.

Посмотрел Борис на небо, звезд нет, и только подрагивала утренняя звезда, скоро и она погаснет. Покачивается ладья, взмах и всплеск весел, еще взмах и всплеск. Вышли ладьи на течение реки, подняли паруса ладейщики, и корабли один за другим потянулись вниз по Днепру.