Читать «Письмо из Италии (сборник)» онлайн - страница 57
Владимир Владмели
– Нет.
– Вместо «Чёрного принца» будут давать «Недоумков».
– Ну и что?
– Тебе может и ничего, а я и так общаюсь с ними каждый день. Сегодня утром один из них достал меня своими вопросами. Он, правда, считает себя студентом университета, но если бы не деньги его папы…
– Так ты не пойдёшь? – перебил Илья.
– Пойду.
– Тогда веди себя прилично и не тяни меня за рукав с середины действия.
– Если это хорошая вещь – не буду.
– Володя, я досижу до конца, чего бы это тебе не стоило.
– Не говори с такой уверенностью, это признак неразвитого ума и плохого вкуса.
– Я имею право так говорить.
– Почему?
– Потому что я понимаю здесь каждое слово, любой каламбур и самый тонкий намёк. Ты даже не представляешь себе, какой это кайф. Слишком долго я не видел спектаклей на русском языке, я по ним изголодался, поэтому мне здесь всё нравится, ты понимаешь всё.
– Так попроси политическое убежище и переезжай в Москву.
– Я уже думал об этом, но я отвык от вашего уклада и не знаю смогу ли здесь жить.
– Сможешь, люди и в тюрьме живут.
Илья удивлённо посмотрел на друга. Он прекрасно помнил, что Владимир Филиппович Монастырский отказался от грин карты и, проработав два года в США, вернулся в Россию. Миннесотский университет предлагал ему тогда должность профессора и Илья потратил много усилий, чтобы удержать его в Сент-Поле. Он долго уговаривал родственника подождать хотя бы до тех пор, пока в России станет немного лучше. От учеников Монастырского он знал, что в крупных исследовательских центрах Москвы разговоры стали похожи на сплетни у синагоги. Учёные, нерегулярно получавшие зарплату, обсуждали, кто куда уехал и за сколько там себя продал. Владимир Филиппович был единственным, кто поплыл против течения. Он с серьёзной миной говорил Илье, что на родине его называют по имени-отчеству, а в Америке до глубокой старости любой мальчишка будет обращаться к нему по имени. Допустить этого он никак не может.
* * *
Действие на сцене разворачивалось медленно.
Молодой энтузиаст-учитель, увлёкшийся идеями просвещения, приехал в глухую деревню, чтобы сеять «разумное, доброе, вечное», но его усилия разбивались о непроходимую глупость местных жителей. Столкновение восторженности и идиотизма рождало забавные ситуации и зрители постепенно увлекались происходящим, даже скептически настроенный Монастырский смотрел с интересом. Особенно выделялась главная героиня – жена врача, которая всеми силами пыталась выдать замуж свою перезревшую дочь. По сюжету ей иногда приходилось наблюдать за поведением молодых людей, появлявшихся в её доме, и она с таким чувством вздыхала и всхлипывала, что даже если прямо не участвовала в действии, привлекала к себе внимание всего зала. Илья был в восторге. С трудом дождавшись антракта, он спросил шурина:
– Ну что, сегодня ты уже не хочешь уходить?
– Нет, – ответил Владимир Филиппович, – очень уж здорово она играет. – Он посмотрел в программку, – Елена Федосеева. Ба, она даже не заслуженная. Представляешь! А в прошлый раз главная героиня была народной.
Два дня назад они были в очень известном театре. Артисты играли из рук вон плохо и вскоре после начала спектакля Монастырский стал шептать Илье на весь зал: