Читать «Сорок уроков русского» онлайн - страница 162

Думаю, Польша согласится, благодарные латыши — так непременно, была бы только воля...

Дор. Урок двадцать третий

Исследуя язык восточных славян, невозможно обойти его воинскую составляющую, которая насчитывает добрую сотню слов, прямо относящихся к ратному делу, боевым искусствам, оружию, и многие тысячи производных, послуживших насыщению Дара Речи особым бойцовским духом и характером. Если хотите, в нашем языке заложено все, что необходимо для защиты Отечества, — от стратегии и тактики действий войск до военно-учетных специальностей и мобилизационных предписаний. Причем обучающий этот словарь не заимствован из других языков, имеет природную и весьма специфическую основу, которая носила совершенно иной характер и прямо противоположное по смыслу назначение. То есть воинский словарь, как булатный клинок, прошел своеобразную ковку и закалку: слово, изначально сеявшее доброе и вечное, обернулось своей изнаночной стороной и, пройдя сквозь горнило зла, вновь обрело добро, но уже иного качества.

Если проникнуть в глубинный, магический смысл слов, принадлежащих к тем или иным гнездам и даже целым гнездовьям, то можно обнаружить, что подобная трансформация весьма характерна и является не только нормой, но и его живой, подвижной нервной системой, приводящей в движение языковые мышцы и не позволяющей ему устаревать и костенеть от времени. Проникая в заветные тайны языка, непременно приходишь к мысли, что эти волнообразные движения, возможность столь контрастного перехода из одного качественного состояния в прямо противоположное, но с последующим возвращением «в плюс» изначально заложены в Даре Речи, что и говорит о его величии и бессмертии. Кроме того, благодаря подвижности и еще свойству языковой памяти, то есть способности слова сохранять, записывать весь пройденный путь этноса, у нас открывается уникальная возможность совершать путешествия в ветхую старину, воспроизводить и чувственно испытывать все, что испытало само слово. Это и есть живое предание, способное передавать через тысячелетия, прежде всего, психологию пращуров, то есть их образ мышления и манеру поведения.

На просторах нашей необъятной Родины есть, пожалуй, сотни деревень, селений или просто мест, урочищ, холмов с несколько странным названием—Дор. Причем иногда с уточнением: Верхний, Нижний, Малый, Великий, — или вовсе произведенным от имен собственных. Чаще встречаются они вдоль основных дорог на европейской части России (тех, что проложены по древним путям), и не только в глубинке, несколько меньше их на Урале и редко — в Сибири. Происхождение таких названий почти забыто, даже местные жители, в основном дачники, толком не могут объяснить, что это значит, и высказывают предположения самые разные: мол, в старину так поляну называли, участок леса, рощу, куда молодежь ходила гулять. А кто-то и вовсе скажет: это, мол, новая пашня или, напротив, брошенная, никому не нужная истощенная земля. И если Дор находится на возвышенности или вовсе на вершине холма, что бывает чаще всего, то можно услышать предположение фантастическое: мол, проклятое там место, чуть ли не та самая «лысая гора», где ведьмы устраивали шабаш. И обязательно последует признание: дескать, место нечистое, но людей туда почему-то тянет, особенно молодежь, влюбленные парочки и, как ни странно, стариков.