Десять безумных вековна наборном паркете.Бал начинается.Дайте ж, красавица, руку.Скоро приедет палачв золоченой карете.И раз два три, раз два три,раз два три, раз два три.Бал начинаетсяи по кровавому кругу.Ах, Александр Исаевич, не говори…Вспомнят липервопричинную литературумутные витязипраздничных будней России.Бубном ударят по черепуполускульптурус даунским взглядомвеликого полумессии.Бал начинается.Войско стоит при параде,в дряблой юфтискрыв свои пролетарские ноги.Ты насвисти-ка с обложкистаринной тетрадимузыку гимна народас разбитой дороги.Кольца спирали, чем дальше,тем уже и уже.Хуже не будет, казалось,ведь не было хуже.Страх из потемок душивыбирался наружи,в ружья, в стволы,в позабытые ликами рожи.Ах, Александр Исаевич,все же негожетелеэкран декорироватьпатиной меди.Время давно почиватьна заслуженном ложев лаврах, на шкуреоблитого солнцем медведя.Музыка грянет,и цокнут смоленой резинкойрваные полчищалитературных громил.Будет цветочница бегатьс плетеной корзинкоймежду мазуроктанцующих с небом могил.Все бесконечноепроистекает впервые.Все безусловное сказано тысячу раз.Не зеркала, к сожалению,стали кривые,а перекрестья различныхсословий и растак изменили черты,означавшие лица,что не прочесть ни ума,ни стремленья к уму.Бал начинается —оп-ца-ца, лан-ца-ца, дрица —и предвещает грядущему веку чуму.Шаркнет подошвойпо лаку наборных паркетовновый начальник, вершитель,наместник, стрелок,словно сошедший с грунтовкикровавых багетов.Как безошибочно точенв России пророк!Нет. Не понять. Не поверить.И не обознаться.Не изменить. Не поправить.Не выдержать штиль.Только с затекших по горлоколен приподнятьсяи написать о правах обреченного билль.Бал начинается.Скоро потянутся в книгистранники мраморных станцийстоличных метро.Что там творится? Наверное,снова интриги,снова война и, наверное,слово не то?
2000
Разговор о Риме
Давай с тобой про Рим поговорим.А стоят ли могилы разговора?Давай с тобой, как порох, воспарими вылетим, как гильза из затвора.За пулей было сжато столько слов,прощений, откровенийи проклятий,что в бесконечностьвыбилось число,подхваченное эхом на закате.Наш медный звон,отброшен, словно тень,от ужаса беззвучных воскресений.И клонится к развязке судный день,насквозь пронзенныйпесенкой весенней.
Я шел из рима
Я шел из Рима в Иерусалим.Каким по счету был сегодня Рим?И кто его считал? Какой наукой?Какой поэт укладывал в строфу?Земля струила медленной разлукойпередо мной тарковскую траву,как за ручьи удерживала реки,спешащие исчезнуть по морям.Я шел камнями в Рим,из Рима – в Мекку,к стене печали,плакать по корням.За веком век, как за самим собою —незримый, словно солнце за луною.
Люди
Бог не скупился, когда раздавалкаждой душе по солнцу.Он проникал и в дворец, и в подвал.Он целовал незнакомцев.В каждом зачатье Он третьим стояли наблюдал лукаво.Всем до единого – крылья раздал,всем до единого – праволасточкой резать просторы небеси говорить Словами.Люди решили, что лучше без —мы все сумеем сами.
