Читать «Живая плоть» онлайн - страница 46

Вместо того чтобы вернуться в кресло, Мюриель так и осталась стоять посередине комнаты, не сводя с племянника свирепого и в то же время нерешительного взгляда. В эту минуту где-то в глубине дома раздался пронзительный свист.

Разумеется, Виктор прекрасно понимал, что это, или догадался за долю секунды. Однако в первый миг он слегка вздрогнул, и у Мюриель это почему-то вызвало улыбку.

– Я хотела сварить себе кофе, – сказала она.

Виктор пошел за ней по коридору в кухню. Старуха шаркала, позади нее волочился пояс халата. Она почему-то никогда его не завязывала, предпочитая держать запахнутые полы левой рукой. Чайник подскакивал на газовой конфорке и отчаянно свистел. Мюриель, не обращая на это внимания, очень медленно подошла к буфету и, достав чашки, положила в каждую по чайной ложечке растворимого кофе. Потом придирчиво осмотрела результат своих трудов, будто считая крупинки, и в конце концов ножом подцепила несколько и высыпала их обратно в банку. Подскакивание и непрерывный свист чайника действовали Виктору на нервы, он прошел мимо тети и снял чайник с плиты. Мюриель посмотрела на него с возмущенным удивлением. Открыла холодильник, достала небольшую упаковку концентрированных сливок. Поставила ее на круглый поднос, затем сахарницу и два печенья на тарелочке. Печенья были детскими, так называемыми «сахарными мишками», в форме плюшевых медвежат, покрытые цветной глазурью. На другой поднос, поменьше своего, Мюриель водрузила вторую чашку кофе и придвинула его по столу к племяннику.

Виктор едва поверил своим глазам, увидев, что сливки и печенье тетушка предназначила только для себя. Придвинув поднос поближе, она словно обняла его, положив морщинистые руки на края. Но какой был смысл с ней спорить? Виктор потянулся за сахаром, перелезая через ее ладони, словно через забор, окружающий запретный парк. Взял свою чашку и пошел в гараж еще раз посмотреть на мебель.

Было поразительно, как простые куски цветной материи могли пробудить столько воспоминаний. Кровать и какой-то сундук были покрыты шторами, висевшими на окнах его спальни, когда он был ребенком. Наверняка они были очень высокого качества, раз сохранились до сих пор. На них был проштампован рисунок – синевато-зеленые и красные кубики на черно-белом фоне, по моде послевоенных и начала пятидесятых годов. Виктор отлично помнил, как лежал в постели и смотрел на этот рисунок, солнечный свет проникал сквозь шторы, делая их прозрачными, а когда снаружи темнело, они становились матовыми. Он лежал, ожидая, чтобы мать поднялась, обняла его и поцеловала перед сном. Иногда, еще не умея читать, Виктор надеялся еще и на сказку. Мать всегда обещала прийти, но выполняла обещание редко: она проводила время с его отцом, отвлеченная его ярким обаянием, более сильным соблазном. Однако это пренебрежение было не таким обидным, чтобы вызвать у мальчика слезы. Он засыпал, и последним, что отпечатывалось на сетчатке его глаз, были эти шторы, разрисованные синевато-зелеными и красными кубиками на черно-белом фоне.