Читать «Город в конце времен» онлайн - страница 328

Пять из них пали.

Натараджа – будто специально оставленная на сладкое – в одиночестве противостояла наползавшему фронту Хаоса.

Ишанаксаду выслали сюда незадолго до падения города. В те страшные дни все казалось потерянным – но жители усердно занимались своими делами: Девы, Ремонтники, Формовщицы, Асуры и даже горстка совестливых ноотиков.

На глазах дочери Библиотекаря люди Натараджи делали все, что было в их силах, стремясь остановить Тифон, это неизвестное качество – могучее, незамысловатое, извращенное, – которое трансформировало остатки космоса. Они возвели баррикады и щиты, окружили город древними текстами, торопливо выгравированными в камне, записанными световыми лучами и сохраненными в метрике континуума, на который опиралась вся энергия и вся материя, заполнили письменами молекулы, атомы и прочие разновидности вещества, спроецировали на небо, на наползавшую мембрану беспорядка, – задействовали все, что сохранилось в библиотеках за сто триллионов лет истории.

Этого оказалось недостаточно.

Менялась память – первый симптом триумфа Тифона. Асуры и ноотики исчезли практически сразу. Записи и тексты уходили в небытие по всему городу. Люди начали по-иному вспоминать свои жизни, затем и вовсе стали их терять – искажение фатумных линий, забывчивость, распад до состояния скрипучей черной пыли, финальный акт милосердия для тех немногих, кому повезло.

Вплоть до последних мгновений свободы философы Натараджи силились осмыслить новый порядок вещей, но втуне: осмыслять было нечего, кроме гнойника воинствующего беспорядка. Изменения без какой-либо цели.

Похоже, что чувства людей вызывали у Тифона как недоумение, так и боль.

Тифон прощупывал оставшиеся умы, хранилища памяти, души всех живых тварей, задавая вопросы, от которых сразу наступало безумие. Способность видеть означала муку. Способность помнить означала новый вид забывания.

Тифон же попросту удовлетворял любопытство. Даже по истечении триллионов лет он так и не нашел рецепта для космоса. Он удвоил усилия – и породил предпосылки собственной неудачи. Вынужденная, наспех созданная парадигма Хаоса – плохо продуманная, небрежно сбитая вместе, – терпела поражение всюду, если не считать непосредственно мембрану изменений, многомерный фронт, которым Тифон глодал и абсорбировал старый космос.

Одной только Ишанаксаде – как и предвидел ее отец с самого начала, еще в эпоху своего пребывания среди шенян – было позволено все это помнить.

Глава 107

Джинни подумала, что это смахивает на гигантский цветок. Возвышаясь над головой девушки, он рос из треснувшей, вздутой мостовой в тени свисающих, предательских останков сердца города, которые дыбились исполинскими рождественскими елками, плесневелыми после схлынувшего потопа, образуя настоящий бурелом, неся на себе следы былых украшений. Впрочем, украшения эти казались шире любого города Земли. И, разумеется, никакого света.

Энергия давно покинула эти руины.

Цветок – или, может статься, гриб? – нахально демонстрировал своеобразную, жутковатую независимость в самом сердце архитектурных отбросов. Джинни обошла его кругом: в месиве чрезмерно вытянутых рук, ног и торсов иногда проглядывали какие-то шишки, напоминавшие головы. Анатомические куски, из которых был образован стебель цветка, время от времени подрагивали, а головы приподнимали веки, но не из желания что-то увидеть – глаза были пусты, мертвы, – а ради выражения крайнего дискомфорта.