Читать «Повесть о прекрасной Отикубо. Записки у изголовья. Записки из кельи (сборник)» онлайн - страница 280

Случилось так, что девушка, бывшая на побегушках у старой служанки, поймала накануне петуха и спрятала у себя в клетушке.

«Утром отнесу своим в деревню», – думала она.

Но собака приметила петуха и погналась за ним. Петух взлетел на высокую полку под потолком галереи и пронзительным криком перебудил всех во дворце.

Государь тоже очнулся от сна:

– Что это? Как попал сюда петух?

Дайнагон Корэтика продекламировал в ответ стих из китайской поэмы:

Будит криком просвещенного монарха…

Великолепно! Даже у меня, скромной прислужницы, не искушенной в науках, глаза широко открылись от восторга. Дремоты как не бывало.

Император с императрицей тоже были восхищены.

– Цитата как нельзя более отвечает случаю, – говорили они.

В самом деле, такая находчивость поразительна!

На следующий вечер государыня удалилась в опочивальню императора. Посреди ночи я вышла в галерею позвать мою служанку.

Ко мне подошел дайнагон Корэтика.

– Вы идете к себе? Позвольте проводить вас.

Повесив церемониальный шлейф и китайскую накидку на ширмы, я пошла с ним.

В ярком сиянии луны ослепительно белел его кафтан.

Шаровары были так длинны, что он наступал на них.

Иногда, схватив меня за рукав, он восклицал:

– Не упадите! – и осторожно вел дальше.

По дороге дайнагон чудесно скандировал китайские стихи:

Путник идет вдаль при свете ущербной луны

Я вновь была до глубины души взволнована. Это заставило дайнагона засмеяться:

– Легко же вас привести в восторг таким пустяком! Но как я могла остаться равнодушной?

292. Однажды, когда я находилась в покоях принцессы Микусигэдоно…

Однажды, когда я находилась в покоях принцессы Микусигэдоно вместе с Мама, кормилицей ее брата епископа Рюэн, к веранде подошел какой-то человек.

– Со мной приключилась страшная беда, – слезливо заговорил он. – Кому здесь могу я поведать о своем горе?

– Ну, в чем дело? – осведомилась я.

– Отлучился я из дому ненадолго, а за это время сгорел дотла мой домишко. Приходится мне, словно раку-отшельнику, с тех пор ютиться в чужих домах. Сперва занялся сарай с сеном для императорских конюшен, а стоял он совсем рядом, за плетнем. Огонь-то и перекинулся на мой домик. Так полыхнуло, чуть моя жена в спальне не сгорела. А добро все пропало, ничего спасти не удалось… – тягуче жаловался он.

Мы все начали смеяться, и принцесса Микусигэдоно тоже.

Я тут же сочинила стихотворение:

Только ли сеновал?

Все подожжет, не жалея,

Солнце летнего дня:

Растут огоньки, как побеги.

Спальня дотла спалена.

Бросив листок со стихами молодым фрейлинам, я попросила:

– Передайте ему!

Дамы с шумом и смехом сунули ему листок:

– Одна особа пожалела тебя, услышав, что ты погорел… Получи!

Проситель взял листок и уставился на него:

– Какая-то запись, не пойму! Сколько по ней мне причитается получить?

– А ты сперва прочти, – посоветовала одна из фрейлин.

– Как я могу? Я – человек темный.

– Покажи другим, а нам недосуг. Нас зовет императрица. Но о чем ты беспокоишься, скажи пожалуйста, получив такую замечательную бумагу?

Заливаясь смехом, мы отправились во дворец. Там мы рассказали обо всем императрице.

Этот человек, уж наверно, показал кому-нибудь листок со стихами. Можно вообразить, в какой он сейчас ярости!