Читать «Мария» онлайн - страница 127

Сеньора Луиса продолжала чистить початки, не скрывая слез. Трансито и Лусия уткнулись носом в стенку, встав по обе стороны двери. Браулио был бледен. Хосе притворялся, будто ищет что-то в ящике с инструментами.

– Ладно, сеньора Луиса, – сказал я, наклоняясь, чтобы поцеловать ее, – молитесь за меня почаще.

Она разрыдалась, ничего не ответив.

Встав в проеме двери, я прижал к груди головы обеих девушек, они плакали, а мои слезы скользили по их волосам. Когда я оторвался от них и повернулся к Браулио и Хосе, обоих уже не было в комнате: они поджидали меня на галерее.

– Завтра я приду, – сказал Хосе, протягивая руку.

Оба мы отлично знали, что прийти он не может. Когда Браулио выпустил меня из объятий, Хосе сжал меня в своих и, утирая слезы рукавом рубахи, пошел по дороге к вырубке, а я вместе с Майо поспешил в обратном направлении, махнув рукой Браулио, чтобы не провожал.

Глава LII

Завтра!.. Уже завтра!

Медленно спускался я в глубь ущелья. Только шум реки да отдаленные крики диких уток нарушали безмолвие сельвы. Сердце мое прощалось с каждым уголком, с каждым деревом у тропы, с каждым бегущим наперерез ручейком.

Присев на берегу реки, я смотрел, как несет она у моих ног свои воды, думал о славных людях, которые пролили обо мне сейчас столько слез, и сам ронял слезы в быстрые волны, убегавшие от меня вдаль, как счастливые дни последних месяцев.

Через полчаса я был уже дома и вошел в рукодельную к маме, где сидела с ней только Эмма. Даже в те дни, когда детство наше уже далеко, мать не оставляет нас своей нежностью: она больше не целует нас, наш, быть может, прежде времени увядший лоб не склоняется к ее коленям, она не убаюкивает нас своей песней, но душа наша всегда чувствует ее любовь.

Я провел у мамы больше часа и наконец, удивленный отсутствием Маржи, спросил о ней.

– Мы вместе были в молельне, – ответила Эмма. – Ей теперь хочется, чтобы мы молились почаще. Потом она пошла в буфетную, – вероятно, не знает, что ты вернулся.

Никогда еще не случалось, чтобы я приходил домой, а Мария не появлялась через несколько минут. Я испугался, не впала ли она опять в то глубокое уныние, что и меня лишало всяких сил: я видел, как боролась она с ним всю последнюю неделю.

Целый час я просидел у себя в комнате, но вот в дверь постучался Хуан и позвал меня обедать. Я вышел на галерею и увидел Марию у решетки окна рукодельной.

– А мама вовсе и не звала тебя обедать, – со смехом заявил малыш.

– Кто же это научил тебя говорить неправду? – строго сказал я. – Мария рассердится на тебя.

– Да она сама мне велела, – отвечал Хуан, показывая на нее.

Я обернулся к Марии, желая проверить, так ли это, но она сама себя выдала своей улыбкой. В ее блестящих глазах сияла спокойная радость, утраченная было за время волнений нашей любви, на щеках играл яркий румянец, так красивший ее в дни детских игр. Длинные косы, падая вдоль пышного белого платья, колыхались при каждом движении ее гибкого стана или резвых ножек, расправлявших ковер.

– Что это ты грустишь взаперти? – спросила она. – А я сегодня веселая.