Читать «Тайный Тибет. Будды четвертой эпохи» онлайн - страница 183

Большие белые палатки с обычными синими узорами поставили накануне вечером напротив большого гангтокского храма. Центральная палатка предназначалась для гостей, и таких было много. Сзади стояли скамьи, стулья посередине, и диваны в первом ряду. Танец должен был вот-вот начаться. Оркестр из пяти-шести лам разместился в павильоне перед храмом. Два молодых монаха с сильными легкими должны были дуть в тунгчены, пятиметровые трубы, которые выдают ноты басом, как далекий гром, а двое других – в гьялинги, маленькие серебряные трубы с писклявым голосом. Еще были барабаны и цимбалы, чтобы задавать ритм.

На несколько минут тяжелые тучи, висящие над горами в это время года, разошлись, и, сверкая на солнце, показалась Канченджанга, третья высочайшая гора в мире. Все сочли это благоприятным знаком. На самом деле танец устраивался в честь бога Куберы, который живет на Канченджанге.

Кубера, по легенде, тысячу лет вел крайне аскетическую жизнь, после чего Брахма решил наградить его. Брахма наделил его бессмертием и сделал хранителем сокровищ земли и дал право раздавать их людям по своему усмотрению. Буддизм перенял Куберу у индуизма, и впоследствии он переселился в Тибет, пройдя через разнообразные метаморфозы и слившись в процессе с другими божествами. Он стал богом войны и военной силы, а также хранителем севера. Именно в этой сложной форме он также почитался как божество великой гималайской горы вместе с его спутником Махакалой («Великий Черный»), командиром Защитников веры. Так, по крайней мере, рассказал мне Энче Каси, который пришел и сел рядом с нами.

Гостевая палатка была битком набита. Собрались все местные шишки, а также некоторые индийцы и белые, приехавшие из Калимпонги и Даржилинга. Я также заметил нескольких жен, сестер и дочерей британских и американских туристов или местных жителей. По сравнению с Пемой Чоки они походили на вьючных лошадей рядом с чистокровным скакуном. В таких случаях Пема Чоки, оценив ситуацию одним взглядом, тут же принимает позу робкой скромности, как будто она лишь простой полевой цветок, который случайно забрел в оранжерею с орхидеями. Все, в том числе женщины, выискивали ее, звали ее, окружали ее, чувствуя, что они сделали редкое открытие, и хотели показать ее остальным и иметь удовольствие заботиться о ней. То и дело, пообщавшись с гостями, она возвращалась на место, и мы продолжали разговор. Она смеялась. Она знала, что я раскрыл ее маленькую игру.

– Вы когда-нибудь примеряли европейскую одежду? – спросил я ее.

– Папа ни за что не позволит, он очень строг насчет этого… Я меряла европейскую одежду один раз, тайком, в Даржилинге, но мне не понравилось. Папа слишком умен, чтобы сказать мне прямо, что одежда, которую я ношу, вырабатывалась веками, чтобы подходить к форме наших монгольских тел, скрывать наши слишком короткие ноги и подчеркивать шею и лицо, которые часто очень красивы…

Танец начался. Обязанности хозяйки снова увели Пему. Махараджа возлагал большие надежды на то, что прием окажется успешным, и очень рассчитывал на помощь дочери.