Читать «Первая императрица России. Екатерина Прекрасная» онлайн - страница 153

Новая, петровская Россия закрепляла в страшные зимние дни 1718 года свое право на существование, но даже те, кто искренно пошел за царем-преобразователем, кто поверил в его великое дело, понимали, с горечью осознавали, что кровь и мучения казнимых еще падут когда-нибудь на них и их детей. Евдокия с дыбы вопила: «Петербургу быть пусту!», царевич Алексей после кнута и пыток проклял отца и весь род Романовых, Глебов на колу, всенародно, назвал Петра «зверем». И даже вернейшие Петровы слуги, верившие в то, что благодаря царю-реформатору Россия из тьмы и безвестности на театр славы вышла, смутились и усомнились. Некоторые даже ожидали от Петра милосердия к тем, кто сейчас корчился от боли в подвалах Тайной канцелярии.

Были и те, кто ожидал милосердия к несчастным именно от Екатерины, поскольку она, как никто другой, умела смирять гнев государя. Но Екатерина Алексеевна впервые изменила своей роли прекрасной Эсфири при суровом Артаксерксе. Она ни во что не вмешивалась, не просила царя о милости к несчастным, не смиряла его гнев и даже своим молчанием, казалось, подстрекала Петра к насилию. Теперь в несчастьях царевича Алексея, в страшной участи Глебова, Абрама Лопухина и Евдокии винили новую царицу с князем Меншиковым. Данилыч и вправду присутствовал на допросах царевича и Евдокии, а несчастного Алексея даже самолично хлестал по щекам, но Екатерина… Она просто молчала. И в этом молчании был ее невозможный, непоправимый грех.

Молчание Екатерины понимал лишь верный Рустем. Однажды он пришел к ней поутру, когда она играла с маленьким Петрушей, лаская ребенка и напевая польские, малороссийские и немецкие песенки. Но пение это показалось Рустему невеселым. Юный татарин сел на пол, у ног императрицы, как любил сидеть, и, заглядывая снизу вверх к ней в лицо, спросил:

– Ты, кажется, сделала выбор, госпожа? Как Роксолана?

Екатерина грустно усмехнулась и еще крепче обняла маленького Петрушу.

– Я не могу позволить убить моих детей, Рустем. Князь Меншиков рассказал мне, что именно этого хотела Евдокия. Она желала смерти Петру Алексеевичу, мне и нашим…

Екатерина замялась, помолчала, а потом все же повторила слова Евдокии:

– Нашим «выблядкам»…

– Отвергнутая жена Дели Петро обезумела… – покачав головой, сказал Рустем. – Но разве смогла бы она на самом деле причинить тебе вред, госпожа? Кто стоит за ней, подумай? Церковь, да и то не вся, да простой темный люд… А за тебя и Дели Петро – войско, держава, власть! В вашей стране, и не только в вашей, у кого власть – у того и сила!

– Я еще верю в силу проклятия, Рустем! – ответила Екатерина. – Царица Астинь, отвергнутая жена Артаксеркса, проклинала нас и желала нам смерти… Не от проклятий ли царицы Евдокии умирали все мои дети? Все, кроме Аннушки, Лизаньки и Петруши!