Читать «Литерасутра. Знаменитые книги в эротическом переложении» онлайн - страница 42

Позвольте себе полностью отдаться во власть Госпожи, покоритесь ей. Как я и говорил, лучший способ сохранить имущество – уничтожить его. Нет ничего слаще, чем высидеть семичасовой совет, предварительно вставив себе по приказу Госпожи анальную пробку. Госпожа изобретательна в том, что касается законов и налогов, хотя нарочно вызвать ее гнев неподчинением – это поистине возвышенно. Она омоет вас словесной грязью и, может даже, посадит на цепь, как пса, а зажимы и шипы, при помощи которых она станет добиваться послушания, пробудят в ваших чреслах небывалую силу!

Когда же вы сумеете удовлетворить ее, она одарит вас благодатью, позволив взять в осаду свои долины и холмы. Поверьте, того, кто привык командовать и повелевать, приятно возбуждает неуверенность в себе и осторожный штурм. Когда Пизанская башня восстанет в полный рост – самое время атаковать Нидерланды Госпожи и захватывать трофеи. Но учтите, даже побежденная и разгромленная, она в состоянии опустошить ваш арсенал, пустив в ход инородные тела.

Если же вы сомневаетесь в парадоксальной очищающей свободе, которая приходит с подчинением Госпоже из Гильдии, вспомните слова Катулла, адресованные консулу Аврелию на форуме еще в 56 году до нашей эры: «Pedicabo ego vos et irrumabo» (что в буквальном переводе означает: «Я трахну тебя в зад и в рот»). Аврелию это страшно понравилось.

Чуть ранее я ставил такой вопрос: что лучше, быть любимым или вселять страх? По-настоящему возбуждает лишь совмещение того и другого.

P.P.S. Имеются ли при вашем дворе свободные места? Или, может быть, таковые скоро образуются?

Н.М.

46. Оскар Уайльд «Портрет Дориана Грея»

Душа его уходила в пятки с каждой преодоленной ступенью. Дрожащими руками он долго возился с замком и лишь через минуту сумел повернуть ключ и войти. В мыслях Дориан вернулся на двадцать лет назад, в ту романтическую пору своих ухаживаний, когда он взлетал по лестнице и в мгновение ока распахивал дверь, мечтая поскорей усладить взор прелестью его единственной настоящей любви – самого себя.

Соблазнительно покачивая бедрами, Дориан шел по комнате, томно расстегивал пуговицы, снимал носки, распускал узел шелкового галстука, скидывал элегантный домашний пиджак вишневого цвета, одним изящным движением ног сбрасывал брюки из тафты… и наконец оказывался совершенно нагой и гордый перед собственным портретом невообразимой красоты.

Они занимались любовью целыми часами, днями, неделями. Сначала они бросали друг на друга жаркие взгляды и поднимали бокалы за красоту – зеркально отраженные воплощения абсолютного совершенства. Однако терпение Дориана вскоре иссякало, и он принимался целовать и облизывать портрет сверху донизу: кислый вкус скипидара дразнил язык, пытливые пальцы скользили по мазкам краски, напоминавшей ему собственное засохшее семя. Наконец он достигал такого пика блаженства, что больше не мог сдерживаться, и взрывался соленым фонтаном самообожания. Чувственное притяжение, которое он ощущал к самому себе, порой становилось так сильно, что он мог уйти из оперы, не дождавшись антракта, сбежать из клуба или пожертвовать утренней перегонкой благовонных масел – лишь с тем чтобы ворваться в свою потайную комнату и снова и снова ласкать портрет.