Читать «О людях и самолётах 2» онлайн - страница 188

Николаев вскоре спокойно заснул, а Танюша всю ночь пролежала, прижавшись спиной к стене, с ужасом ожидая, что он проснётся и опять потянется к ней. Заснула она под утро и проснулась от того, что Николаев легонько нажал пальцем ей на кончик носа и сказал:

– Пора вставать! Кто первым умывается, ты или я?

Танюша ждала совсем не этих слов и, растерявшись, не ответила.

– Ну, тогда я, – решил Николаев, сбрасывая одеяло.

Как только он вышел, Танюша вскочила с постели, быстро оделась и убрала постель. Ей хотелось поскорее покинуть чужое и неуютное жилье. Сначала она радовалась, что всё кончилось, но потом, когда они ехали в машине по Минскому шоссе, чувство облегчения постепенно стала сменять разочарование. Ей стало обидно, что утром он даже не попытался сделать то, что так просто и естественно происходит между мужчиной и женщиной по рассказам подруг и в заграничном кино.

– Дура, дура, дура!!! – унижала она себя, – на самое простое бабье дело и то оказалась неспособна, ну и он, конечно…

После этой проклятой поездки Николаев был с ней по обыкновению вежлив, но в гости больше не звал и на неслужебные темы не заговаривал. Теперь всё должна была решить выписка из приказа о переводе. Скажет или не скажет?

В тот день, разбирая входящую почту Танюша наткнулась на «Выписку из приказа Командующего по личному составу» и у неё похолодели руки. «Сегодня… Скажет или нет?»

Она отнесла почту Николаеву и стала ждать. Каждый раз, когда дверь строевого отделения открывалась, Танюша обмирала, но приходили какие-то посторонние, ненужные сейчас люди, которым следовало что-то отвечать, оформлять какие-то документы. К обеду Танюшу от страха и напряжения начало мутить. Николаев так и не зашёл. Уже всё понимая, Танюша загадала, что если первый, кто войдёт в строевое отделение после обеда, будет посторонний, значит, Николаев к ней не придёт вообще.

Скрипнула дверь и, улыбаясь, вошёл Ласковый Толя с какими-то бумажками в руке.

Не в силах больше сдерживаться, Танюша разрыдалась и, оттолкнув его, выскочила из штаба.

Танюша вбежала в жилую зону, задыхаясь поднялась по лестнице своего дома, и в полутёмной, безлюдной в этот час общей кухне достала из шкафчика гранёную бутылку, трясущимися руками вылила её содержимое в кружку и залпом плеснула в рот.

Горло страшно обожгло, её мучительно вырвало кровью и, теряя сознание, она упала в кровавую лужу.

Соседи пришли со службы только вечером, когда Танюша была ещё жива.

***

Капитан Воробьёв валялся на койке в общежитии, разглядывая жёлтые разводы на потолке. Следы многочисленных протечек образовали причудливые узоры, напоминающие географическую карту.

Капитану Воробьёву было уныло.

На дежурство ему предстояло заступать только завтра, и впереди был целый день, который нужно было чем-то занять. В полку объявили повышенную готовность, поэтому уехать домой Воробьёв не мог и прикидывал, какое из небогатого набора гарнизонных развлечений выбрать. В библиотеке ничего интересного не было, кино в доме офицеров показывали только по выходным, а играть в бильярд Воробьёв толком так и не научился. Оставались различные варианты употребления спиртных напитков. Воробьёв склонялся к тому, чтобы купить пару бутылок шампанского и напроситься в гости к кому-нибудь из женатых коллег, чтобы порадовать себя домашней едой и теплом хоть и чужого, но всё-таки семейного очага. Воробьёв стал перебирать в уме сослуживцев, но тут щёлкнул замок и в комнату ввалился сосед Воробьёва, двухгодичник Витя-Апельсин, добрый, толстый, неуклюжий и фантастически рыжий лейтенант. Лётчики посмеивались, что оранжевая Витина причёска полыхает на стоянке даже в тёмное время суток.