Читать «Полина; Подвенечное платье» онлайн - страница 55

Неожиданные происшествия приобретают или теряют свою важность в зависимости от расположения духа, печального или веселого, от обстоятельств, в которых мы находимся – критических или вполне обыкновенных. Конечно, не было ничего удивительного в том, что в библиотеке обнаружилась потайная дверь, а в толще стены – винтовая лестница; но когда вы открываете эту дверь и видите эту лестницу ночью, в заброшенном замке, где находитесь в одиночестве, без защиты; когда этот замок находится совсем недалеко от тех мест, где, по слухам, постоянно случаются грабежи и убийства; когда вы изо дня в день встречаетесь с какими-то таинственными странностями; когда дурные предчувствия не единожды заставляют вас трепетать и бояться чего-то неизъяснимого, – тогда все делается если не реальностью, то, по крайней мере, жутким призраком. Да и кто не знает по опыту, что неизвестная опасность в тысячу раз страшнее и ужаснее видимой и существующей.

Тогда-то я стала сожалеть, что отпустила свою горничную. Состояние ужаса столь безрассудное, что оно возникает или исчезает безо всяких на то причин и оснований. Возьмем, к примеру, существо самое слабое и безобидное – собачку, которая ласкается к нам, или дитя, которое нам улыбается, – оно, хотя и не может защитить нас, но в этом случае служит опорой для сердца, если не занятием для рук. Если бы со мной была эта девушка, не оставлявшая меня в продолжение пяти лет, в преданности которой я была уверена, то, без сомнения, весь страх мой исчез бы; между тем я находилась в полном одиночестве, и мне казалось, что я обречена на погибель и ничто не может спасти меня.

Минуло два часа, а я все сидела в своей комнате неподвижная и бледная от ужаса. Часы пробили десять, потом одиннадцать; и при этих звуках, – столь естественных, – я каждый раз сжимала ручки кресел. В половине двенадцатого мне послышался отдаленный шум, напоминающий выстрел из пистолета; я встала и прислонилась к камину; потом, когда все стихло, я вновь упала в кресло, запрокинув голову на спинку. Я оставалась в таком положении еще некоторое время, не смея пошевелиться, чтобы не обнаружить какой-нибудь действительной причины страха. Вдруг в этой совершенной тишине мне показалось, что петли ворот, находившихся напротив крыльца, заскрипели. Мысль о том, что приехал Гораций, прогнала в один миг весь мой ужас, и я бросилась к окну, позабыв, что ставни заперты; я хотела отворить дверь, но по неловкости или из предосторожности малаец запер меня снаружи: я была пленницей. Тогда, вспомнив о том, что окна библиотеки, подобно моим, выходили во двор, я отодвинула засовы и, повинуясь одному из тех странных побуждений, которые наделяют человека величайшей храбростью после сильной робости, вошла туда без свечи, ведь это мог быть и не Гораций с его друзьями, а свет в комнате показал бы, что в ней кто-то есть. Ставни были только притворены; я открыла одну из них и при свете луны ясно различила человека, отворявшего одну створку ворот и державшего их полуоткрытыми; между тем как двое других вносили предмет, которого я не могла рассмотреть. Как только они вошли, их товарищ тотчас затворил за ними ворота. Эти три человека, вместо того чтобы идти к крыльцу, обошли вокруг замка; но так как путь, по которому они следовали, приближал их ко мне, то у меня появилась возможность рассмотреть их таинственную ношу: это было тело, завернутое в плащ. Без сомнения вид замка, в котором вполне мог кто-то жить, подал надежду тому или той, кого похитили: перед моим окном завязалась борьба; вдруг из-под покрова показался рукав платья. Итак, не оставалось никакого сомнения, что жертвой была женщина… Но все это происходило с молниеносной быстротой; один из этой троицы с силой схватил руку жертвы и накрыл ее плащом; она больше не сопротивлялась и снова превратилась в бесформенный предмет; потом все скрылись за углом замка, в тени тополевой аллеи, ведущей к небольшому запертому строению, что я обнаружила накануне среди дубовой рощи.