Читать «Книга Рая. Удивительное жизнеописание Шмуэл-Абы Аберво» онлайн - страница 81

— И это все, засранец? Женский локон. Хм… Хм… Чей бы это мог быть… Поразмыслим. У твоей мамы волосы черные… У твоей сестры… Хм, хм… А эти русые… Так-так, значит, ты играешься с волосами шиксы и поэтому не знаешь, что у нас на сегодня.

Писунчик покраснел. Ребе повертел локон, понюхал его, попробовал на зуб и вдруг сказал:

— Писунчик, ложись!

Писунчик кричал, плакал, вопил, но это ему не помогло. Геморе-меламед его выдрал, при этом припевая:

— Будешь знать, как с волосами шиксы играться, засранец… двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… Будешь знать, как всякую дрянь в руки брать… пятнадцать, шестнадцать, семнадцать…

Ребе сел на место. Локон он завернул в клочок газеты, сделал из этого клочка самокрутку и закурил.

— Хорошая папироса… У-ва, у-ва. Давно не курил такой вкусной папиросы.

Писунчик не отрываясь смотрел, как становилось дымом то, что подарила ему Анеля.

Дым проскользнул в окно и растаял. Писунчик сжал зубы и в душе поклялся отомстить. Он с ним за это посчитается, с этим разбойником, геморе-меламедом Меиром-пархатым, так посчитается, что тот его всю жизнь будет помнить. Несколько дней Писунчик не ходил в хедер. Я очень скучал по нему. Может, он заболел? — подумал я и отправился к нему домой.

— Где Писунчик? — спросил я.

— Что значит где? В хедере, — ответила мне мама Писунчика Хана-Двойра.

Я сразу же понял, что мой друг ничего не рассказал дома. Маме он говорит, что идет в хедер, а сам слоняется где-то по улицам и бульварам.

На шестой день он пришел в хедер. Его лицо сияло. Он отозвал меня в сторону и прошептал на ухо:

— Знаешь, Шмуэл-Аба, ангел Аминадав-почтальон принес мне сегодня письмо.

— От кого, Писунчик?

— Ты что, дурачок, не понимаешь? От нее, от Анели.

— Из православного рая?

— Мне повезло, Шмуэл-Аба. Когда ангел-почтальон принес мне письмо, как раз никого не было дома. А то бы меня выдрали. «Что это еще за письма из православного рая, так-растак?»

— Покажи мне письмо, Писунчик.

— Читать не дам, Шмуэл-Аба, а марку могу тебе подарить.

Писунчик отклеил марку и отдал ее мне. Марка была зеленая. На ней был нарисован голубь с крестиком на горле.

— Осторожнее, Шмуэл-Аба, если меламед пронюхает про марку — он тебе вкатит.

— Пусть этот кат на землю катится, Писунчик! Это ты смотри спрячь письмо получше. А то меламед скрутит из него папиросу.

— Фигушки он его найдет, Шмуэл-Аба!

В этот день Писунчик учился прилежно. Совсем другой ангел. Не узнать.

Меламед думал, что это порка помогла. Он не знал, дурак, что несколько слов, написанных русой «язычницей», могут сделать больше, чем миллион порок.

Вечером, когда мы вышли из хедера, Писунчик не удержался и показал мне письмо. Всего несколько слов: «Писунчик, когда ты снова приедешь? — Анеля».

— Знаешь что, Шмуэл-Аба? Посмотрим. Шорабор может еще раз убежать.

— Он уже не убежит, Писунчик. Пойми, там, в православном раю, связанные ноги и полфунта сена в день, а здесь такой прием. Ты что, думаешь, Шорабор не понимает разницы между плохим и хорошим?

— Что же делать, Шмуэл-Аба?