Читать «Книга Рая. Удивительное жизнеописание Шмуэл-Абы Аберво» онлайн - страница 80
Ицик Мангер
— Отвечайте, ублюдки, а не то до смерти засеку.
У коз от страха дрожали бороденки. Ангел-меламед размахивал плеткой и едва держался на ногах.
— Он тоже пьян, Писунчик. Я больше не могу.
Мы немного понаблюдали за нашим меламедом, как он стоит и поучает коз. Я сказал моему другу:
— Давай разбудим меламедшу. Если она увидит этого урода с козами, он у нее получит на орехи.
Писунчик махнул рукой:
— Неохота, Шмуэл-Аба. Домой хочу, устал. Полетели, проводи меня.
Мы оставили геморе-меламеда стращать коз и полетели в сторону райского луга, туда, где стоял дом Писунчика.
Подлетая к райскому лугу, мы заметили Магида из Дубно. Он шел задумчиво. На лугу пасся Шорабор. Магид из Дубно подошел к нему. Он погладил Шорабора и сказал:
— Вот тебе я и расскажу притчу. Это отличная притча, с золотой моралью. Жил-был царь, и было у него три…
XIV.
У райского фотографа ангела Зейдла
После великого парада и великого застолья в раю началось великое похмелье. Праведники немного перебрали. Они несколько дней ходили с мокрыми полотенцами на головах.
Один Шимен-Бер проснулся на следующее утро как огурчик. Он даже забыл, что обещал фонарю жениться на нем.
Но прочим далеко было до Шимен-Бера!
В рай вернулись нудные дни, похожие друг на друга. Один — на другой, другой — на десятый. Праведники молились три раза в день, их жены расхаживали в драгоценностях. Бедные ангелы тянули лямку, богатые натягивали вожжи. Шорабор пасся на райском лугу.
Нудные-пренудные райские дни.
Каждый четверг в раю был базар, деревенские ангелы привозили из окрестных сел всякие припасы: яйца, масло, овощи, зелень, а главное — кур, гусей, уток и молочных телят. Базарный день был самым ярким днем райской недели.
После всего, что мы пережили, базарные дни тоже казались нам бледными. От всего в раю нас разбирала зевота.
Я не знал, куда себя девать, Писунчик и подавно. Мы слонялись по райским улицам и бульварам, как чужие. У Писунчика хоть причина для тоски была: он тосковал по дочке ангела-лесничего из православного рая. А у меня что?
Мы снова ходили в хедер к геморе-меламеду Меиру-пархатому. Плетка свистела над нашими головами. И так день за днем. Мы потихоньку молили Господа, чтобы Шорабор снова сбежал и для нас нашлось занятие.
Но Шорабор не сбегал. Он спокойно стоял на райском лугу, пасся и прибавлял в весе. Страдания, перенесенные им в православном раю, послужили ему уроком раз и навсегда.
И дни были нудными, как жвачка Шорабора.
Писунчик ходил как в воду опущенный. В эти нудные дни его тоска стала острее, мучительнее. С ним заговаривали — он не отвечал, на него кричали — он вздрагивал, будто очнувшись: а? что? Совсем чокнулся.
Геморе-меламед Меир-пархатый однажды окликнул его во время занятий:
— Писунчик, что у нас на сегодня?
Писунчик будто проснулся.
— Что… ребе, что…
Геморе-меламед разозлился. Его глаза сузились. Он взмахнул плеткой.
— Что, что! Лучше посмотрим-ка, что у тебя в руке, балбес.
Писунчик не хотел разжимать руку. Меламед с воплями разжал ему руку и ухмыльнулся.