Читать «Мой папа – Штирлиц (сборник)» онлайн - страница 125

– Что же мне делать? – с дрожью в голосе спросила я.

– Как шо? Билет сдавать, – утешил меня одноклассник моего мужа Витек, бывший фарцовщик, ныне крупный украинский бизнесмен. – Завтра съездим на вокзал, купим тебе билет в Москву, а вечером того же дня из Москвы в Питер уедешь.

Едва справившись со смущением, я пролепетала:

– На два билета у меня денег не хватит.

Витек отмахнулся от меня, как от мухи:

– Все это копейки, не бери в голову.

Я благодарно кивнула.

В юности я относилась к Витьку свысока, потому что он казался мне человеком иной формации. Разница между нами была в отношении к деньгам. Витек их любил, и деньги отвечали ему взаимностью. Я же в юности деньги презирала, почему-то считая это добродетелью. Вот и они меня невзлюбили. Жизнь всех расставила по своим местам, поэтому я в Нью-Йорке совершенно бескорыстно пишу ностальгические рассказы о советском детстве, а Витек двигает вперед украинскую экономику и в мою честь устраивает банкет в лучшем ресторане Днепропетровска, заранее предупреждая приглашенных, чтоб о деньгах не беспокоились.

Однако, привыкнув о них беспокоиться, мы, приглашенные, всякий раз съеживались, когда официанты ставили на стол новую смену блюд с икрой, осетриной, жареными фазанами, заливными стерлядями, жарким, креветками в тайском соусе и бутылки с французскими коньяками и шампанским. С тоской мы думали о том, что нам всего этого ни за что не выпить и не съесть, что вся эта роскошь достанется официантам, а мы и наши родственники, не беспокоясь о деньгах, могли бы на этих остатках сладких прожить месяц-другой.

Внешне Витек почти не изменился. Лишь появилась в повадке властность, не позволявшая ему перечить, а вот жена его, Татьяна, стала неприязненной и подозрительной. Друзьям юности стало трудно с ней, и если бы не добрый, щедрый характер ее мужа, никто не навещал бы ее в роскошной трехэтажной квартире с видом на Днепр.

В хорошие дни Татьяна любит вспомнить о временах, когда они с Витьком снимали комнатку в коммунальном курятнике рядом с Комсомольским рынком, а в плохие упрекает окружающих в корыстном к себе отношении и опять же грустит о временах, когда в ее хлебосольную каморку набивалось до двадцати человек. В годы перестроечного беспредела Татьяна пережила несколько вооруженных нападений, вынуждена была расстаться с детьми, перестала спать без снотворного и выходить из дома без охраны. Во время моего к ней визита она сетовала на то, что ее живущие в Англии сыновья почти разучились говорить по-русски, а также на то, что, кроме меня, ей некому показать альбомы с фотографиями своих зарубежных путешествий, потому что в здешних ее знакомых они ничего, кроме раздражения, не вызовут.