Читать «Инженеры Кольца» онлайн - страница 146

Около полудня мы останавливались и, если ветер был очень сильный, вырезали из снега несколько блоков-кирпичей, чтобы поставить из них защитную стенку. Потом мы разогревали воду, чтобы размочить кубики гичи-мичи, выпивали горячую воду, иногда слегка подслащенную, снова надевали упряжь и шли дальше.

Мы редко разговаривали во время пути или во время нашего полуденного завтрака, потому что губы у нас потрескались, а во-вторых, стоило только открыть рот, холод проникал внутрь, вызывая боль в зубах, в гортани и легких. Рот следовало держать закрытыми дышать только носом, во всяком случае тогда, когда температура падала до двадцати-тридцати градусов ниже нуля. Если же она падала еще ниже, весь процесс дыхания усложнялся еще сильнее из-за того, что выдыхаемый воздух быстро замерзал, ноздри могли смерзнуться совершенно, и тогда, чтобы не задохнуться, человек делал вдох ртом — и его легкие оказывались набитыми бритвами и иголками.

При определенных погодных условиях — температуре и влажности воздуха, силе ветра — наше дыхание, вернее, выдыхаемый воздух, мгновенно замерзая, издавал легкий треск, как далекий фейерверк, и рассыпался облачком ледяных кристалликов. Каждый выдох был маленькой снежной бурей.

Мы шли, пока у нас хватало сил или пока не начинало темнеть. Тогда мы разбивали палатку, закрепляли колышками санки, если ночью ожидалась снежная буря, и укладывались спать. Обычно мы шли одиннадцать-двенадцать часов в день, проходя от десяти с лишним до двадцати с лишним километров.

Нельзя сказать, чтобы это был хороший темп, но условия перехода нам отнюдь не благоприятствовали. Снежный покров редко был подходящим как для лыж, так и для полозьев саней. Когда снег был легким и пушистым, рыхлым, каким обычно бывает свежевыпавший снег, тогда санки двигались скорее в снегу, чем по снегу. Когда поверхность снега слегка твердела, мы на лыжах шли беспрепятственно, а санки проваливались, из-за чего нас беспрестанно дергало назад. Когда же снежный покров был плотным, его зачастую покрывали снежные и высокие заструги, иногда достигающие высоты полутора метров. Тогда нам приходилось перетаскивать санки через каждый острый, как нож, либо причудливо вырезанный край этих наносов, спускать санки вниз и втаскивать их на очередной заструг, потому что все они, как мне казалось, громоздились поперек нашей дороги. Ледяное плоскогорье Гобрин представлялось мне раньше как одна плоская поверхность, как замерзшее озеро, однако на протяжении многих сотен километров оно было похоже скорее на внезапно замерзшее бурное море.