Читать «Крепостные королевны» онлайн - страница 23
Софья Абрамовна Могилевская
В Москве Илья шибко гнал лошадей. Дуня поняла из разговоров кучера с камердинером, что нужно им до десяти вечера перемахнуть по мосту через реку Яузу. Мол, на том берегу Яузы есть одна слобода, в той слободе живёт кум кучера Ильи, у того кума хорошо бы заночевать. А уж поутру можно и снова ехать…
Ровно в десять и на всю ночь московские улицы заставлялись рогатками — ни проехать, ни пройти. Лишь за час до рассвета стража убирала эти рогатки, и тогда проезд был свободен.
Ночью улицы были пустынны. Только кое-где тускло горели масляные фонари, освещая темноту, да стража ходила, с опаской поглядывая на глухие переулки. Перестукивались колотушками ночные сторожа. Смело разбойничали по Москве в те далёкие времена недобрые люди — грабили, озорничали, случалось, и убивали прохожих. Жители с раннего вечера закрывали ставни на окнах, задвигали на дверях тяжёлые засовы.
…Переночевали. Утром выехали чуть свет — ещё солнце не взошло, ещё только зарозовели края тучек на высоком летнем небе.
Поутру Дуне удалось увидеть Москву во всей её красе: и кремлёвские башни, и башни Китай-города, и золотые маковки соборов за стенами Кремля, и разузоренные, один краше другого, купола храма Василия Блаженного.
Не уставая, Дуня крестилась на все московские церкви, а было их немало: говорили — сорок сороков. Сорок сороков? А сколько же это будет? Надо быть, много, не сосчитать.
И до того она вертела головой, так ей хотелось всё увидеть, ничего не упустить, что Василий, глядя на неё, начал подтрунивать:
— Тебе бы не два — восемь глаз! Чтобы и спереди, и на затылке, и где левое ухо, и где правое ухо… Любопытна ты, девка!
Они давно миновали одну из московских застав. Уже катили по хорошо уезженной дороге. Вдруг Василий, чуть приподнявшись над сиденьем, сказал вполголоса:
— Никак, сам едет?
— Он… — ответил Илья.
— Посторонись к краю. Собьёт!
Илья едва успел прижать бричку к обочине дороги.
Мимо пронеслась карета. Карету мчали белые, как на подбор, красавцы кони. Сама карета была золотая, а дверцы в ней из прозрачного стекла. И за стёклами, внутри кареты, сидел человек. Мелькнуло надменное лицо, расшитый серебром кафтан, напудренный парик под шляпой с белыми перьями.
Дуня ахнула, глаза вылупила. Шёпотом спросила:
— Сам царевич?
Камердинер Василий ответил:
— Граф Шереметев. Слыхала про такого?
— Не-ет…
— Эх, простота деревенская! После царицы — первый человек. Вот это барин!.. Да!
— Чем же он первый, дяденька? — спросила Дуня, глядя вслед золотой карете. А её уже и видно не было, лишь пыль на дороге облаком крутилась.
— Богатством своим, — ответил Василий.
Кучер Илья повернулся на козлах лицом к Василию.
— Так-то, братец ты мой… На одно солнце глядим, да не одно едим… — Он с яростью хлестнул лошадей. — Но-о-о… душегубы треклятые!