Читать «Сквозь столетие (книга 1)» онлайн - страница 135

— Прошения! — задумался Никита Пархомович. — Разве прошения помогут… Наши запорожанские хлопцы приезжали домой из Юзовки, они там работают на заводе, рельсы для железной дороги делают. Так они рассказывали, что рабочие собираются силой взять власть в свои руки.

— Как это силой? — прищурившись, пристально посмотрел на Гамая фельдшер.

— А что? Может, не так сказал?

— Смело, Никита Пархомович.

— Но я думаю, вы же не станете доносить на меня. Считаю вас честным человеком.

— Я не стану доносить… А с другими будьте осторожны. А кто поможет силой сбросить царскую власть?

Никита Пархомович пристально посмотрел на него.

— Говорили заводские хлопцы, что есть такие люди…

Каллистрат Иванович лукаво улыбнулся, погладил рукой свои усы.

— Заводские хлопцы… Так это и ваш Пархомко с ними?

— Да и он тоже. Ему уже давно надо было служить в армии, но на заводе ему оторвало машиной два пальца. И его, как покалеченного, не взяли в солдаты.

— А как же он без пальцев?

— Слава богу, работать может. Отхватило на левой руке мизинец и тот, что рядом с ним. Не совсем, только кончики раздавило, из-за этого и в армию не взяли.

— А на работе?

— Это не мешает ему работать. Лишь бы шея была, а ярмо набросят. На заводе он рельсы катает для железной дороги.

— Катает?

— Это они так называют. Катают, катят, прокатывают. Я там был, видел. В прошлом году ездил. Захотелось посмотреть, что там наше дитя делает. Жена послала. До Юзовки не так уж и далеко. От Екатеринослава по чугунке доехал. На том заводе настоящий ад. Все гудит, шипит, горит, грохочет. А когда из печи выскакивает железная болванка, ее нужно ухватить длинными клещами и направить дальше. Научился наш Пархом. А болванки в печи раскаляют так, что искры во все стороны разлетаются. Не приведи бог, не так ее подхватишь или не туда, куда надо, направишь, она тебя вмиг перережет. Вот там-то и работает наш Пархомко. Посмотрел я и испугался — настоящий ад. У нас сеять, косить, молотить — нелегкое дело. А его страшную работу сравнить с нашей нельзя. Но Пархомко привык. Говорит: а что я у вас дома делать буду, земли-то нет.

Из хаты выглянула Мария Анисимовна. Никита Пархомович вздрогнул.

— Что там? Как Хрисанф?

— Не волнуйся. Уснул Хрисанф. Тебя долго не было, вот и вышла посмотреть. Беседуйте, не буду вам мешать. — И вернулась в хату.

— Так я сейчас отвезу вас, Каллистрат Иванович.

…По дороге отвели душу, наговорились.

— Нашему Пархому пришлось уехать на завод. От нищеты убежал. Такая уж у него судьба. Мы не могли его удержать. Из нашего села уезжали в город хлопцы, вместе с ними и Пархомко подался. Весной он приезжал домой. Рассказывал, как рабочие поднялись против царя. Вы же знаете, что в Петербурге после Нового года стреляли в рабочих у Зимнего дворца?

— Знаю… Народ узнал об этом смертоубийстве.

— Пархомко рассказывал, что у них на заводе была забастовка после того, что произошло в Петербурге. Они бросили работу и вышли на улицу. А рабочих на заводе и на шахтах — тысячи. Две недели бастовали, проклинали царя. И господа-хозяева ничего не могли сделать. Пархомко говорил: «Когда рабочий класс бастует — это великая сила». Вы спрашивали, Каллистрат Иванович, кто поможет сбросить царскую власть. Есть такие люди. Пархомко говорил, что этих людей называют большевиками.