Читать «Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина» онлайн - страница 497

Владимир Набоков

Число строк со скольжением на второй стопе, столь обильное (100) в главе Первой, сокращается почти до половины в последних трех главах, в которых также имеют место длинные периоды пропусков (172 строки подряд в главе Восьмой, перебиваемые единственным таким скольжением в «Письме Онегина»). Есть несколько строф, содержащих до пяти подобных скольжений, и одна строфа (глава Первая, XXI, приезд Онегина в театр), бьющая рекорд — шесть. Встречаются несколько любопытных периодов последовательных строк со скольжением на второй стопе, например, четыре строки в конце главы Первой, XXXII (см. коммент. к главе Первой, XXXII, 11–14) и четыре — в конце главы Четвертой, XLVI.

Обычнейшая строка в русской поэзии — развлечение для путешествующего морем гения и последнее прибежище рифмоплета — это такая легкая и опасная вещь, как строка со скольжением на третьей стопе. Ею создается преобладающая мелодия в «ЕО», и она обычно трехчастна, т. е. состоит из трех слов или трех логических единиц. Строка «поет» (и может внушить русскому версификатору состояние мнимой поэтической безопасности), особенно в тех нередких случаях, когда центральное слово в строке со скольжением на третьей стопе имеет, по меньшей мере, четыре слога после первого слова, состоящего из двух слогов, или, в крайнем случае, три слога после начального трехсложного. Ни одна строфа в «ЕО» не состоит исключительно из строк со скольжением на третьей стопе; ближайшее приближение к этому — в главе Пятой, XXXV (конец праздника именин), с двенадцатью такими строками, и в главе Шестой, XL (могила Ленского), — с тринадцатью. Непрерывные периоды такого ритма часто связаны с техникой, которую более всего предпочитал Пушкин, — стремительным перечислением разных предметов или действий.

Сочетание двух скольжений в одном стихе — быстрого скольжения на первой стопе и текучего скольжения на третьей стопе — сообщает энергию и лучезарность творениям русского поэта, и Пушкин — большой мастер в использовании этого Быстрого течения. Особенно привлекательно, когда за такой строкой следует или ей предшествует строка со скольжением на второй стопе (см. коммент. к главе Первой, XXIII, 11–13). Удовольствие, испытываемое от Быстрого течения, порождается не только его благозвучием, но также ощущением его полноты, его совершенной уместности в смысле формы и содержания. Наибольшее число подобных строк в строфе — шесть (Путешествие, XXVIII). Есть три строфы с пятью такими строками в каждой (глава Вторая, XI, соседи Евгения; глава Четвертая, XXX, модные альбомы; и глава Восьмая, IX, защита Онегина) и пятнадцать строф — с четырьмя. Очень звучны и восхитительны периоды из трех Быстрых течений подряд в главе Четвертой, XX, 9–11 (о родственниках) и в главе Шестой, XXVII, 3–5 (резкий ответ Онегина Зарецкому).