Читать «Окно в другое измерение» онлайн - страница 5

Надо сказать, что, даже если исключить Рустама и Настю, Аннин класс — худшие из худших. Тяжелые из самых тяжелых. На нас приходили смотреть.

Анна срывалась, кричала на детей, хватала Рустама за шкирку и кидала под учительский стол.

Но было что–то…

Как Анна подозвала меня к себе во время урока:

— Встань сюда. А теперь посмотри на их глаза. Видишь? С этого момента можешь им ничего не объяснять. Уплыли…

Как она объясняла мне построение уроков. Всегда хвалила. Если я работала плохо, говорила:

«У нас с тобой не получилось», а если мне что–то удавалось — «У тебя получилось».

Как рассказывала про свой прошлый класс. Какие они были умные, всё ловили на лету. Всё, что только можно, они делали с тем, счастливым классом.

Как к ней приходили «речевики», а попросту трудные подростки, слышащие, вечная проблема директора — воры, беспризорники и двоечники, переведённые в школу из массовой под давлением РОНО. Почему–то к Анне они испытывали доверие. Знали, какая она.

— Анна Дмитриевна, можно?

— А вы что не на географии?

— А ну её. Она истеричка какая–то.

Анна усмехалась, потом, опомнившись, вздыхала:

— Вот я не могу понять: как ты можешь называть истеричкой человека, который хочет дать тебе знания? И вообще, валите отсюда! У меня открытый урок. Не мешайте Маше. Ей и так тяжело. Машуля, гони их в шею.

Еще к Анне приходили слабослышащие двенадцатиклассники, мои ровесники. Я их очень боялась и утыкалась в книгу. Они на меня косо посматривали и что–то обсуждали жестами. А Анну любили. И она их.

— Оболтусы! Маша, ты хоть что–то понимаешь из того, что они говорят? Я чувствовала её бесконечную усталость, но только потом узнала, что Анна работает без выходных с 8 утра до 11 вечера на двух тяжелых работах.

— Я тоже раньше думала, что всем помогу и весь мир переверну… Если ты хоть одного вытянешь — значит, не зря живёшь. И тебе за одно это можно памятник поставить.

«Памятник поставить» — ещё одно любимое Аннино выражение.

Она любит детей и свою работу.

Работу, про которую у нас говорят: «С умственно отсталыми — никогда. Хочется получать хоть какую–то отдачу».

В конце практики она сказала мне:

— Маша, главное, сохрани любовь к этим детям.

У неё не осталось сил на то, чтобы каждый день переворачивать мир и спорить с Господом Богом о живых душах, которые Он ей должен.

Нам с ней было хорошо. Она сказала: «К концу практики я даже улыбаться начала».

Когда ты прикасаешься к страданию, если тебе удаётся подарить отчаявшемуся немного сил, на тебя обрушивается такое сильное и истинное — любовь, наверное. Любовь в неразбавленном виде. Тогда ты понимаешь, что Бог есть. Ради этого я хочу жить.

Мне стыдно перед Анной Дмитриевной за то, что я ушла, а она осталась. И значит, опять перестанет улыбаться. Стыдно за то, что я высыпаюсь, не отчаиваюсь, не выбиваюсь из сил, не несу чужую ношу.