Читать «Два века о любви (сборник)» онлайн - страница 47

Александр Верник, Иерусалим

«Кот наплакал – вот душа, вот и тело…»

Кот наплакал – вот душа, вот и тело,

а гляди, приворожила, как хотела,

как хотела, как могла – не старалась,

Ни ладоней, ни лица не осталось.

Как хотела ты в Париж, в одиночку,

чтоб по улицам ходить улыбаясь,

То сестричку в тебе видел, то дочку,

то любимую – сам удивляюсь.

Не гуляла, не шла – летела.

Вся – сияние в любую погоду.

Ты свободною быть захотела —

что нам делать с твоею свободой?

Пройдено, отплакано – довольно.

И бессмысленно – то, что больно.

Поживем еще на радость друг другу,

и навстречу по известному кругу.

Послесловие

Не окончится ничего, ничего,

никогда не остановится вал

записи голоса твоего —

и мгновенные вспышки, когда тебя целовал.

Улыбка и боль изменят топографию морщин на щеке,

рисунок вен вздует и перепишет рука.

Но останется царской наградой матовый след на руке

от школьного – помнишь? – из давних стихов – мелка.

Вот так все и устроится быть.

Можно подретушировать деталь.

Реальность не стала обманом. Просто изменился контекст.

Главное – не чтобы вовсе не захотеть забыть,

а стариковски всхлипнуть: мне ничего не жаль,

решительно ничего, кроме нескольких частных мест

из многословной попытки

тебя продолжать любить.

Разговор

– Кончилось все. Ничего не осталось.

– Хоть бы безделка, царапина, малость.

Снимок ослеп за буфетом.

Пестрая свечка с приветом.

В чей телефон им теперь постучаться,

если события станут случаться?

– Некому слово сказать.

– Некому слезку слизать.

Игорь Жук, Киев

Песня о том, что не произошло

…А то, что не произошло,

То в Книгу Судеб не запишут,

Страницы этой белизна

Грехами не отяготит:

Несостоявшийся отъезд

Так и не сдвинувшейся крыши,

Неопрокинувшийся мир,

Неисчерпавшийся лимит.

И вроде не за что карать,

И было б странно ждать награды —

Всё просто не произошло,

Всё остаётся без измен…

Да-да, пардон, – без перемен, —

Хотя совсем не так, как надо,

И как-то грустно смотрит Бог

С летящих Врубелевских стен.

Но раз уж не произошло,

То и не стоит разговора,

И я бы тоже промолчал:

Глядишь, за мудрость бы сошло…

Да вот часы и календарь —

Неисправимые два вора —

Так лихо тащат из судьбы

Всё то, что не произошло…

Молитва

Береги её, Боже, в дороге ко мне ль, от меня ль;

Защити её, Господи: мир всё мрачнее и строже.

Огради от безумия близких, от ловких менял,

И от веры, что я – её бог, упаси её, Боже!

Укрепи её сердце – она так опасно добра;

Сохрани этот взгляд, этот детский огонь удивленья.

Сатана не поймает её на призыв серебра —

Но чужая беда так легко ей подломит колени.

Груз, доставшийся ей, непосилен для этих плечей,

Но она донесет, и наград не попросит за это.

Не гаси её, Боже! На свете немало свечей,

Но как мало из них зажжено так вот, просто для света!..

Помоги ей, Всевышний! Её не минует печаль;

Эти тени у глаз мне любого сиянья дороже.

Береги её, Боже! – в дороге ко мне ль, от меня ль, —

Защити её, Господи!

Мир всё мрачнее и строже!..

Наиля Ямакова, Санкт-Петербург

Игрушечные волки

Ни судьбы, ни врагов не осталось —

Только крошки от пирога,

Антарктида и Маркес, и старость.

…Как же ты мне была дорога.

Погадать на икеевском воске —

Доведется ли встретить еще.

Из расплавленной белой полоски

Проступает, белея, плечо.

Только детские книги читаю.

Только подлым курсивом шепчу.

Доживаю до самого края —

И свиданья, как смерти, хочу.