Читать «ПРОСВЕТЛЕНИЕ ЭКЗИСТЕНЦИИ» онлайн - страница 316

У нас есть возможность для существования в абсолютной правдивости под угрозой - или даже при достоверности - надвигающейся гибели, как всегда же есть и возможно святое существование, которое, если не идет на компромиссы, всякий раз может только погибнуть. С существованием, которое сохраняет себя, сопряжено неотменимое сознание вины. Единственно лишь в этом одном заключается основание робости, мешающей нам высказывать столь дешевые правила, как «не лги», в качестве абсолютных требований. Именно тот, кто не задумываясь произносит их, кто, может быть, с назойливым расчетом на сенсацию поступает согласно этим правилам, тот обыкновенно и бывает самым закоренелым лжецом, и это тем более бросается в глаза, если поза выставляемой напоказ правдивости и излишней резкости манер говорит, казалось бы, обратное.

Абсолютная правдивость экзистенции как раз с объективной стороны, т.е. одними только внешними действиями, и не может быть охарактеризована. Тот, кто не желает ни в чем лгать объективно, пособляет себе нескончаемыми софизмами и оправданиями, заявлениями и ссылками на забывчивость, и умолчанием, которое он подобно туману раскидывает над всем своим существованием. Кто же поистине не хочет лгать ни в чем, не допускает подобной дымки. Он с радикальной непреклонностью углубляется в свое существование, с сознанием, что первая и последняя задача его - никогда не лгать самому себе, никогда не лгать своему другу. Здесь - корень и основа всякой правдивости, ее соблюдение требуется абсолютно. Но это требование правдивости, именно по его же собственной мерке, ослабевает там, где не совершается коммуникация: в отношении вполне враждебного мне существования я применяю хитрость, в отношении просто знакомых, поверхностно мной встречаемых людей - молчание, в отношении многих - обычную в обиходе полуправду на началах взаимности. Правдивость требует признать, как факт, что люди повсюду лгут. Правдивость требует считать возможным, что ложь может быть истинным действием в известных ситуациях, не становясь оттого, однако, правдой как объективно значимым законом.

Но это будут только временные подспорья, если мы станем различать: принадлежащие к моему кругу люди (zu mir Gehörige) -и масса с ее слабостью, инстинктивностью, неверностью. Различие внутренней и внешней морали есть эмпирически-социологическая фактичность; оно становится вспомогательным доводом там, где гибель некоторой экзистенциально внутренне связанной группы нежелательна, и где поэтому правдивость любой ценой представляется неистинной, как безмирная негативность. Всегда остается в силе требование, выражающееся в том, что каждое человеческое существование, как разумное существо и возможная экзистенция может измениться, может вступить в другое отношение со мной, может даже стать другом. Человек предстоит человеку с неотменимым притязанием на взаимность. Даже если кто-то, любезно встречая меня, говорит мне лестное, но в то же самое время отрицает меня перед другими и всегда между делом работает против меня, если он, задавая на первый взгляд случайные вопросы, вытягивает из меня то, что он хочет знать, меня же оставляет в полной неясности о своих действиях и желаниях, все же я никогда не могу окончательно подвести черту, сказав себе: дело обстоит вот так-то. Но там, где есть человек, все остается возможно, лишь в ситуации может стать необходимым конкретный образ действий, становящийся нашей виной и все же являющийся истиной для временного существования в мире.