Читать «Одиссей Полихроніадесъ» онлайн - страница 27

Вотъ въ этой комнатѣ была у насъ какъ будто бы сама Россія! Лампада въ углу теплилась предъ золотыми и прекрасными русскими иконами; была одна изъ этихъ иконъ Божія Матерь Иверская, дивный, божественный ликъ! Новой живописи московской, но по древнимъ образцамъ; ликъ, исполненный особой кротости и необычайно красивый; за золотымъ вѣнцомъ ея былъ укрѣпленъ другой вѣнецъ изъ яркихъ розъ самой восхитительной работы, какая-то особая пушистая зелень, какъ бархатъ нѣжная, и на цвѣтахъ сіяли капли искусственной росы. Теперь вѣнокъ этотъ снятъ отъ ветхости, но мнѣ было непріятно знать, что Божія Матерь наша безъ него, и я послалъ недавно отсюда новый вѣнокъ такой же на Ея святое чело.

На бѣлыхъ стѣнахъ этой комнаты висѣли картины. Портретъ государя Николая I и его нынѣ столь славно царствующаго сына. Оба, ты знаешь, что́ за молодцы на видъ и что́ за красавцы!

На картинкахъ другихъ ты видишь коронацію Александра II въ Москвѣ, его шествіе съ царицей въ митрополію Кремля съ державой и скипетромъ, видишь побѣду при Башъ-Кадыкъ-Ларѣ и взятіе турецкаго лагеря еще при князѣ Паскевичѣ-Эриванскомъ. Турки одѣты тогда были иначе: въ высокихъ и узкихъ шапкахъ убѣгаетъ ихъ кавалерія стремглавъ, напирая другъ на друга сквозь тѣснину, а русскіе съ обнаженными саблями мчатся на нихъ. Посреди картины молодой казакъ хватаетъ за грудь рукой самого пашу, у котораго на красивомъ мужественномъ лицѣ изображена прекрасно смѣсь испуга и рѣшимости. Онъ думаетъ еще защищаться, старый янычаръ не хочетъ отдаться легко; онъ спѣшитъ выхватить пистолетъ изъ-за пояса. Но… ты уже понимаешь, что это тщетно! Онъ плѣнникъ, и его отвезутъ на смиренное поклоненіе Царю въ Петербургъ.

Не была забыта у насъ и Эллада! О, не думай ты этого. Въ нашемъ домѣ увѣнчаны были цвѣтами любви нашей обѣ дщери эти великой православной матери нашей, церкви восточной, и старая дщерь, полная сѣверной мощи, и юная наша Греція, которая любуется на себя въ голубыя волны южныхъ морей и цвѣтетъ, разнообразно красуясь на тысячѣ зеленыхъ острововъ, надъ мирными и веселыми заливами, на крутизнахъ суровыхъ и безплодныхъ вершинъ.

Въ нашемъ домѣ, въ сердцахъ нашихъ, не раздѣляясь враждебно, цвѣли тогда любовью нашей эти прекрасныя обѣ вѣтви.

Побѣды блестящаго князя Паскевича не затмевали подвиговъ нашего великаго и простого моряка Кана́риса, и царь Николай взиралъ, казалось мнѣ, съ сожалѣніемъ и благосклонностью, какъ на другой стѣнѣ умиралъ у насъ Марко Боцарисъ въ арнаутской одеждѣ, склонясь на руки своей вѣрной дружины.

Вотъ въ этой родительской и старой комнатѣ, въ ней самой и отецъ мой лежалъ больной когда-то и полюбилъ впервые мою мать. Зимой, темнымъ вечеромъ, когда вѣтеръ шумѣлъ въ долинѣ, или падалъ снѣгъ въ горахъ, или лился скучный дождь, мы зажигали привѣтный и широкій очагъ нашъ, и отцовскіе друзья приходили одни или съ женами и вели у очага долгую бесѣду. Мать моя и старая Евге́нко пряли и вязали чулки и молча слушали мужчинъ.