Читать «Князь. Записки стукача» онлайн - страница 249

Но я отлично помнил: мне она сказала, что он поднял тяжелый стул… И это меня тогда удивило, ибо вес жалких стульев в их доме был весьма невелик, вряд ли от этого могла пойти кровь. Этажерка выглядела куда правдоподобнее… Но, зная, как свято относится «голубчик Аня» ко всему, что касалось Феди, я не понимал: как она могла запамятовать вещь, убившую ее мужа…

И еще мне не давало покоя это совпадение: арест за стеной и новый приступ болезни Достоевского.

Через несколько дней, решив, что Аня немного пришла в себя, я пришел ее навестить. Она что-то писала в большой черной тетради.

– Милый Федя! Как же он любил говорить о своей смерти, как ему нравилось меня пугать… И как-то он опять завел этот разговор – дескать, его похоронят на кладбище для бедных, как Моцарта. Чтобы прекратить это, сама не знаю почему, я вдруг шутливо сказала: «Не тревожься, дорогой, похоронят тебя в самой Александро-Невской лавре, где лежат наши знатнейшие. Обещаю тебе устроить чудные похороны! Архиепископ будет служить по тебе заупокойную обедню, и митрополичий хор будет петь. Огромная толпа проводит твой гроб, и когда шествие приблизится к лавре, монахи выйдут навстречу тебе». Не знаю, почему я это сказала. Но он воспринял это серьезно. Задумался, будто что-то видел… Потом произнес: «Как странно. Я думал, это делают для царей».

Помолчали. Я начал с чего-то нестерпимо безвкусного:

– Милая Анна Григорьевна… Я любил его, как нынче любит его вся Россия…

Она будто не слышала. Заплакала и продолжила:

– И все так хорошо в последнее время было. Казалось, пред нами впервые открывалось светлое будущее… Вон Цесаревич захотел его видеть, – в который раз говорила об этом! – Наконец-то наступил для нас просвет… После «Карамазовых» пришла к нам, – (она все время говорила «мы»), – желанная поздняя слава. Пришла надежда и на материальное благополучие… и вот эта вставка с пером. Вдруг, из-за жалкой неосторожности – в два дня!

– Смею вас спросить… – я помедлил, – что это была за неосторожность?

– Он отодвинул стол, письменный стол, – ответила она, – у него упала вставка с пером и закатилась под этот стол. Эта вставка была ему постоянно нужна, потому что он не только писал этим пером, но при ее помощи набивал папиросы… Чтобы её достать, Федя отодвинул стол. Он тяжёлый, ему пришлось сделать усилие, от которого порвалась лёгочная артерия, пошла горлом кровь… На следующий день наступило улучшение. Но вдруг в четыре часа дня – вы как раз тогда приехали – началось кровотечение… ни с того ни с сего. И Федя потерял сознание. Пришел в себя, попросил священника – исповедоваться и причаститься.

…Ни с того ни с сего?! И тут я вспомнил бледное лицо… И то, как он смотрел на улицу, когда арестовали беса… Значит, тотчас после этого пошла опять кровь… Или от этого?.. Боже мой… Бесы породили смерть автора «Бесов»?..

Аня все продолжала:

– И наступил тот последний, третий день. Двадцать восьмого января на рассвете разбудил меня. Я сначала не поняла – темно было. Он: «Зажги свечу». Я ему: «Тебе плохо?» – «Знаешь, Аня, я уже три часа как не сплю и все думаю, думаю… И только сейчас ясно осознал, что сегодня умру». Боже мой, как я испугалась! «Что ты, Феденька, кровь остановилась…» Но он так сухо, спокойно, как решенное: «Нет, нет, я уже знаю, я должен сегодня умереть. Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие». Это Евангелие подарили ему в Сибири жены сосланных декабристов. И, открывая его наугад, он часто гадал на нем о своей жизни… Темно, совсем темно было на улице, и я зажгла свечу. Он открыл Евангелие… Открылось на третьей главе Евангелия от Матфея: «Иоанн же удерживал Его и говорил: «Мне надобно креститься от Тебя и Ты ли приходишь ко мне». Но Иисус сказал ему в ответ: Не удерживай, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду». «Ну вот, ты слышишь – «не удерживай». Значит, сегодня я умру». Уже в одиннадцать утра началось новое обильное кровотечение… и он начал умирать, – она плакала, ее трясло.