Читать «Джевдет-бей и сыновья» онлайн - страница 396

— Ну и любопытная же ты! Омер, или дядя Омер, как я называл его в детстве, — огромных размеров человек с благородной внешностью. Кажется, они с отцом вместе учились. Здоровенный дядька. Скорее всего, еще жив. Он, бывало, заходил к нам в гости, когда мы жили в Джихангире, — и с каждым разом был всё толще. Вроде бы у него в Кемахе есть земли… Что еще о нем рассказать? На лбу два шрама, как от удара ножом. В детстве я боялся на них смотреть. Это у него после Эрзинджанского землетрясения.

— Он женат? Чем занимается?

— Женат, женат. Его жена тоже однажды к нам приходила. Насколько мне известно, на редкость безмозглая особа. Кажется, они весьма богаты — мама иногда начинала вспоминать, какое на ней было дорогое жемчужное ожерелье и кольцо.

— Очень мелкобуржуазно!

— Ну да, моя мама дочь врача. Дальше рассказывать?

— Не понимаю… — задумчиво проговорила Илькнур.

— Что ты хочешь понять?

— Почему он так жил? Уехал в Кемах, заперся в этой странной усадьбе и принялся играть сам с собой в шахматы. Почему?

— От скуки, милая моя, от скуки. А может, отчасти еще и потому, что не хотел быть похожим на других. Я его не любил. Он надо мной все время подшучивал — но не для того, чтобы меня повеселить, а чтобы уязвить моих родителей. Сестра его знает лучше, чем я.

— Ладно, — зевнула Илькнур, — а кто такой Мухиттин?

— Ты не знаешь его фамилию?

— Нет.

— Нишанджи. Иначе говоря, это никто иной, как депутат от Партии Справедливости Мухиттин Нишанджи.

— А-а!

— Вот так-то. Вон, кстати, лежит книжка его стихов.

Они улыбнулись друг другу. Ахмет вручил Илькнур книгу. Та пролистала ее, потом открыла на первой странице и прочитала:

— «Моему дорогому другу молодому коммерсанту Рефику наблюдение за жизнью коего доставляет мне немалое удовольствие».

— Закрой, закрой! Не понимаю, почему мы интересуемся этой ерундой? Я еще ладно, но ты?..

— Ладно, расскажи, как расстались твои родители.

— Я тогда жил в пансионе Галатасарайского лицея. Однажды вечером отец напился пьян и, по обыкновению, пустился ораторствовать. Заявил, что это преступление — сидеть сложа руки, в то время как девяносто процентов населения страны живут в голоде и нищете.

— «Напился пьян» и «пустился ораторствовать» — это, конечно, выражения твоей матери.

— Как бы то ни было, ораторствовал он, ораторствовал и в конце концов говорит: «Настало время что-то делать!» Призвал, стало быть, к активным действиям.

— Правильно!

— А мама и отвечает: «Лично я могу сделать только одно: собрать чемодан и уйти!» И начинает собираться.

— Как драматично!

— Однако не каждая женщина так поступит. Мама до сих пор гордится своим уходом!

— А каково в то время было материальное положение твоего отца?

— Аховое. Он продал акции компании, открыл издательство и все деньги проел. К тому же некоторое время жил в Париже.