Читать «Харбинские мотыльки» онлайн - страница 202

— А Терниковский-то за своими немцами подался.

— Неужто в Германию?

— Да, да, в Германию.

— Неспроста он вапсам задницу лизал.

— Испугался.

— А я слышал, с любовницей…

— Немцы бегут эстонцам на радость.

— И не только немцы.

Кто-то вздохнул:

— Да-а-а… как сказал мой коллега-эстонец, семьсот лет мы думали, как избавиться от них, а тут одним росчерком пера в три дня дело сделано!

Только карт не хватает, подумал Ребров.

Пришел человек с письмом от русского немца-репатрианта; читал выдержки; некоторые за ним повторяли: — Спальные места, буфет, немецкое пиво… — Люди вздыхали: — На пароходе отлично кормили, пели, танцевали… — Весело им там было… — Еще бы не весело… — Под музыку устраивали спортивные игры… потом качка… как только въехали в немецкие воды — вдарил гимн! Включили пластинку с речью Гитлера. Все пассажиры как по команде троекратно вытянули руку и прокричали: Heil Hitler! В Готенгафене встречали с музыкой и цветами. Вся Триумфальная арка увешана гирляндами с разноцветными лампочками и флагами. Оркестр! Куча народа… все улыбаются, обнимаются, целуются… Добро пожаловать на родину! Дали кофе и бутерброды с колбасой и сыром, разместили по вагонам — понеслись поезда во все концы… с песнями… кто куда… пиво, колбаса, сыр… меня и еще несколько сот человек выгрузили в Штетине… опять приветственная речь — Heil Hitler!!! — Оркестр, гороховый суп, пиво… Разместили у приличных людей… дали 24 марки… выдавали 5 марок в неделю… — А это сколько на наши?.. — Тихо! — Через пару месяцев пришли документы, поехал в Познань оформлять гражданство… булочки, печенье, 10 марок и «Майн Кампф» в подарок от Гитлера, разместились в классах познаньской школы… тут были все наши… открывали чемоданы, доставали колбасу, водку, вино, булочки… медицинский осмотр, гражданство, документы — штемпель! комендатура — штемпель! заполнение анкет, профессия, образование… жду работу и квартиру…

Ребров вышел. Доктор Мозер на кухне слушал пульс Дмитрия Гавриловича. Старик качал головой и что-то бубнил, доктор его останавливал, издавая губами шипение.

— Ш-ш, ш-ш…

— Лёвушка был какой-то странный в последние дни, — плаксиво лепетал старик, слезы текли по щекам. — Вы знаете, он отчего-то все время говорил странности. Он был выдумщик. Придумал каких-то контрабандистов, с которыми он будто бы возил водку. Он писал роман, а потом хотел, чтобы все это было как на самом деле. Не понимаю, зачем он так. Ему так хотелось выглядеть злее, чем он был на самом деле. Он хотел казаться хуже. Знаете, он даже ругался, как мужик…

Борис испытал сильный приступ тошноты; неожиданно он понял, за что Лева ненавидел отца: за этот плаксивый голос; Ребров словно увидел Дмитрия Гавриловича глазами Левы, ему захотелось подойти и сказать ему что-нибудь оскорбительное или просто дать оплеуху. Он вернулся в комнату, выпил водки; письмо дочитали, по лицам растекались слюни зависти; еще водки…