Читать «Харбинские мотыльки» онлайн - страница 121

— Какой узелок?

— Появляется ощущение, что все рассыплется сейчас, и хочется узелок завязать. Потому что я понимаю, что в нем и во мне — одно и то же. Оно гудит, как пчелиный рой, и вот каждый из такого роя и состоит, и все вообще… Если не завязать, можно и слиться, перемахнув через плоть, стать кем-то другим, или всем сразу. Все ведь соткано из ниточек и светящихся точек… Но самое интересное, как только выезжаю, все это сразу проходит. А если жду кого-то, не выходя из комнаты, кажется, что придут другие…

— Кто?

— Не знаю. Другие. Кто-нибудь такой, кто все перевернет с ног на голову. Иногда слышу шаги, и все внутри дрожит. И хочется кричать, звать на помощь, в окно выпрыгнуть!

— У меня такое тоже бывает, — улыбнулся художник, — но мне не хочется ехать…

— А меня все время куда-нибудь несет. Тяга к перемене мест, знаете ли. Я почему-то думаю, что это смерть.

Ребров приподнял брови. Китаев нахмурился.

— Да, смерть, таскается за мной повсюду. Прилягу, а она рядом. Неотвязное ощущение, и запах мерещится.

— Какой запах?

— Гнилой картошки.

Борис неожиданно вспомнил ферму Галошина — у него тоже сильно воняло гнилой картошкой.

— Я за последние пятнадцать лет не дочитал ни одной книги, — продолжал Китаев. — Начинаю и бросаю. Боюсь дочитывать. Читаю, а она рядом — читает. И мне кажется, что она шепчет: «Читай, читай. До конца. А в конце — я!», понимаете?

— Кто — я?

— Смерть. Я знаю, что я такой же, как все. Это она мне шепчет. Она ведь всех знает. Каждый носит в себе смерть, она созревает, как плод, в каждом, — и в один ужасный день город, в котором ты остановился, принимает тебя в объятия, как могила усопшего, и ты боишься, что никогда не уедешь отсюда. В той церкви тебя отпоют. С того почтамта пошлют телеграмму о твоей кончине. Может, повезут по этой дороге на кладбище. Некоторое время терпишь, но в какой-то миг все эти мысли становятся непереносимыми, и тогда я собираюсь, бросаю дела и еду. Куда-нибудь. Но даже в пути, случается, настигают беспокойства, сны… Например, ехал из Франции в Германию, задремал в поезде, и мне снится, что сижу у окна, еду, все те же знакомые поля, леса… и вдруг вижу — мост впереди разобран, а мы на полных парах приближаемся…

Он выпил, сделал знак кельнеру, заказал еще бутылку и попросил, чтоб поскорее приносили закуски. Кельнер поклонился, повернулся, и Китаев заметил, что высокий кельнер был слегка горбат (отсюда кажущаяся угрюмость).

— У вас мне спокойней всего, — продолжал он. — Я так привык за эти годы к вашей комнате, что всякий раз, когда еду в Ревель, думаю о вас. Думаю, как прокатимся с графом по Ревелю, съездим к морю, а потом сядем у вас, выпьем домашнего эстонского вина, поговорим… И это меня успокаивает. Еду в поезде и думаю: что вы там опять нарисовали? Чем удивите? Может быть, мне только у вас и хорошо. Но, к сожалению, и тут я ненадолго. Завтра же еду. Потому что всюду одно и то же. Везде действуют одни и те же законы. Человек всюду смертен, конец неизбежен и так далее… Старею. Появилась привычка ходить в одни и те же места. Останавливаюсь в «Золотом льве», хожу в «Асторию» и «Палас»… Сегодня решил посидеть тут. Я боялся, что это место закроют. Когда что-нибудь закрывается, меня посещает тревожное ощущение: не закрылось ли что-нибудь и во мне с закрытием заведения? Понимаете?