Читать «Фауст и физики» онлайн - страница 3

В жизни мы тяготеем к константе. Нам нужны постоянство профессии, взгляда, личной судьбы. Знание же не признает констант. Оно, как свет, не имеет «массы покоя».

Мы пользуемся здесь физическим термином, чтоб лучше понять смысл нефизического. Попробуйте остановить свет — ничего не получится. Попробуйте остановить науку — вы не сможете этого сделать. Физически вы никогда не поспеете за своей мыслью. Вам суждено вечно отставать от нее; стремясь за ней, знать о дистанции между ней и вами.

Мы назвали бы этот разрыв драмой обстоятельств, в отличие от другой драмы — драмы сознания.

Что такое драма обстоятельств? Это в конце концов всякая житейская драма. Она возможна не только в сфере науки, но и в других сферах. Человек недоволен жизнью, она кажется ему хуже, чем он ее себе представляет. И он пробует преодолеть разрыв. И чего бы он ни желал при этом — клочка земли или свободы для общества, — это драма обстоятельств.

Драма сознания — это драма самой мысли, драма познающего духа, драма науки. Эйнштейн назвал ее «драмой идей».

Силы ее те же — конечность и бесконечность. Конечны знания человека и бесконечны знания вообще. Человек при своей жизни (а он знает, что она у него одна) хочет знать всю истину. Он хочет упорядочить мир, в котором родился. Он хочет найти в его законченной картине свое место.

Но ему дано знать лишь часть истины.

С этого начинается трагедия Фауста.

«Мне не объять природы необъятной», — жалуется он, — мне не постичь «всю мира внутреннюю связь».

Истина находится где-то вне Фауста. Она божественна, недосягаема. Она больше Фауста, и он лишь часть ее. Он часть природы, над которой не может возвыситься.

Приближаясь к истине, Фауст не может приблизиться к ней. Ему кажется, он участвует в гонке за призраками. Он хватает их за край одежды, и они ускользают из рук.

«Ты целый мир обширный обнимаешь: о деятельный дух, как близок я тебе!» — восклицает он на очной ставке с Духом.

И слышит в ответ:

Ты близок лишь тому, кого ты постигаешь,— Не мне!

Это — приговор знания, которое не может уместиться в пределах одной жизни. Это — голос бессмертного, которое не исчерпывается в смертном.

Ускользающая нить знания теряется в бесконечном. «Все тайны мира», которые хочет знать Фауст, остаются закрытыми. Открываются лишь некоторые из них. И «сравняться» с природой нет сил — наука бессильна сделать это.

Вот почему возникает искус «остановить мгновенье», абсолютизировать относительное. Мгновение — это жизнь Фауста, и он хочет осознать себя в нем как нечто немгновенное, нечто подлинное. Без этого сознания он не сможет жить. И даже понимая, что «остановить мгновенье» невозможно, пробует это делать.

Фауст покидает науку не только потому, что она не дает ему полной истины. Он уходит, разочаровываясь в полезности ее. Он отказывается от «сухой теории» во имя «зеленого древа жизни». Бессмертным словам он предпочитает смертные дела.

Переводя Евангелие от Иоанна, Фауст пишет: «Вначале было Дело». В тексте вместо «Дело» стоит «Слово». Но Фауст настаивает: «Дело». Это его принцип теперь. «Мне дело — все!» — повторяет он. — «Мысль творить и действовать не может!».