Читать «Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы» онлайн - страница 10

Ноги

В Париже по Rue St-Honore, и в синие сумерки проходил, где спит на пляжах витрин-морей вещь-змея и вещь-крокодил. В стекле — фарфоровый свет грудей, фаянсовых рук, неживых людей, розовой резины тягучая мазь на женщинах из пластических масс. Я подошел к одной из витрин. В вывеску вписывались огни, стекло зеркальное, а внутри ящик и две золотых ноги. Чулка тончайшего чудо-вязь и ноги без туловища, одни,— не воск, не дерево, не фаянс. Живые — вздрагивали они! Звездам пора уже замерцать, созвездья вползают на этажи; женщина в ящике ждет конца и несколько франков за эту жизнь. Вздрогнули мускулы под чулком, и дрожь эту каждый увидеть мог… Родиться не стоило целиком, чтоб жить рекламного парой ног. Но нечего делать, торговый Париж спускает шторы, вдвигает болты; Париж подсчитывает барыш за женские ноги, глаза и рты. Поднят на крышу кометный хвост, гаснут слова и дрожат опять, кто спать в постель, кто спать под мост, а кто еще одну ночь не спать… Я эту витрину ношу в мозгу, той дрожи нельзя замять и забыть; я, как спасение, помню Москву, где этого нет и не может быть.

Кладбище Пер-Лашез

Вот Пер-Лашез, мертвый Париж, столица плит, гранитных дощечек, проспекты часовен, арок и ниш, Париж усопших, Париж отошедших. Мать припала к ребенку, застыв, физик — с гранитной ретортой. Сырые фарфоровые цветы над надписью истертой. С каменной скрипкой стоит скрипач у камня-рояля на кладбище. Надгробья готовы грянуться в плач Шопеном траурных клавишей. Писатель, с книгой окаменев, присел на гранит-скамью. И вот стена, и надпись на ней: «Aux morts de la Commune». Я кепку снял, и, ножа острей, боль глаза искромсала, — Красная Пресня, Ленский расстрел, смерть в песках комиссаров, Либкнехт и Роза и двадцать шесть, Чапаев и мертвые Вены всплывали на камне стены Пер-Лашез, несмыты, неприкосновенны. Кладбищенский день исчерна синел, и плыли ко мне в столетье венки из бессмертников на стене, «Jeunesse Communiste» на ленте…