Читать «Антропный принцип» онлайн - страница 20

«Для чего мне разорванный жест в…»

Для чего мне разорванный жест в

Оголтелой глаголице снега,

Если мягкое эхо торжеств,

Подмерзая, становится эго?

Мы не звенья цепи, извини,

Все привычнее, злее, пошлее,

Нас не двое с тобой, мы одни —

В простынях, у друзей, в бакалее.

И снежок в завихреньях своих

На язык попадает не целясь.

Вот и ловим его за двоих,

Будто соли еще не наелись.

«Не ври, ты не вовсе чужая…»

Не ври, ты не вовсе чужая,

Давай не затеем грызню.

Тебя нищетой окружая,

И сам я себя исказню.

И после беседы короткой,

Сорвав, точно с вешалки, злость,

Я вспомню, как пахнет селедкой

Невбитый, скривившийся гвоздь.

Все было. Оттасканы грузы

Такие, что сохнет рука.

Ужели ты мусорней Музы,

Неважней, чем эта строка?

Конфета плеснет мараскином

И липкую сладость придаст

Тем картам, что мы пораскинем,

Гадая, кто первый предаст.

Памяти В. Пономарева

Раскрой тетрадку, очини к —

Арандаши, запомни даты,

Мой нелюбимый ученик,

Несобранный и туповатый.

В окно перетекает хмарь,

Висок добьет меня до реву.

– Ты не читай, как пономарь, —

Я говорю Пономареву.

И начинают выплывать

Необязательные вещи:

Какой-то коврик и кровать,

И то размытее, то резче —

Девица на календаре —

Ни посмотреть, ни отвернуться, —

Снег, почерневший в январе,

Таблетка на щербатом блюдце.

– Прочти внимательно главу,

Ответь… А, впрочем, что я, нанят?

Ты мертв, а я вовсю живу,

И кто еще тебя помянет?

«Пусть образы виденного давно…»

Я глупо создан: ничего не забываю, ничего!

(Дневник Печорина)

Пусть образы виденного давно

Сбиваются в стаю.

Спасибо, создатель, я сделан умно —

Я все забываю.

Туман, истаявшее ничто,

Похлебку пустую

Дырявая память, мое решето,

Пропустит вчистую.

Но тонкая пленка, липкая слизь,

Случайный осадок

На дне решета пузырями зашлись

Бензиновых радуг.

За пыль промежутков, за то да се,

Дорогу к трамваю —

Я каждый день отбываю все,

Что я забываю:

Больницы, влюбленности, имена,

Сапог в подбородок,

Моих мертвецов на одно лицо

(Их так обряжают);

Коляску, скатывающуюся с крыльца,

В ней спящий ребенок, —

Господи, пронеси, – он пронесет,

И я забываю

Три глотка счастья на ведро воды,

Сны, где улетаю от тигров,

Стихи, ускользнувшие в никуда, —

Не хватило дыханья,

И вновь не хватает, идут ко дну

Тяжелые звенья,

Жизнь превращая в сплошную одну

Забаву забвенья.

«Десять лет Агамемнон пас Трою…»

Десять лет Агамемнон пас Трою,

Ошибался, плошал.

Жаль, что я ничего не построю

Там, где он разрушал.

Море лижет унылую сушу,

Липнет к берегу бриз.

Жаль, что я ничего не разрушу

Там, где строил Улисс.

Жаль, что я не погибну в атаке

На чужом острову.

Жаль, что я не живу на Итаке,

Жаль, что я наяву.

Слышишь, тень набежавшая, – фальшь ты

Или черная шваль,

Жаль, что по-настоящему жаль, что

Ничего мне не жаль.

И жалеть ни о чем не придется,

И уже не пришлось,

Ибо то, что прядется – прядется

И проходит насквозь.