Читать «Столыпин. На пути к великой России» онлайн - страница 164

И все же у современников оставались – и не беспочвенные – сомнения в политическом будущем премьера. Еще до поездки вместе со Столыпиным в Киев в августе 1911-го государь наметил освобождение Столыпина от должности министра внутренних дел. Однако считать это кадровое решение признаком конца политической карьеры премьера у нас нет оснований[716]. К этому времени МВД значительно сократило свои функции[717], и его передача в другие руки означала не ослабление позиции, а освобождение больного премьера от излишних перегрузок. Николая II чрезвычайно заботило здоровье Столыпина. Новым министром внутренних дел предполагалось назначить нижегородского губернатора А.Н. Хвостова. На эту кандидатуру указывал и сам Столыпин[718].

Следует также признать, что и доверительные отношения между Николаем и Столыпиным не были восстановлены во всем объеме. Дистанция ощущалась еще долго, душевные раны срастались, оставляя после себя зудящие рубцы. Если даже в период исключительного доверия Николай II оставался для Столыпина загадкой, то что говорить о времени, когда подул холодный ветер[719]. В царском сердце, несмотря на примирение, все же тлели угольки раздражения[720]. Императрица Мария Федоровна даже считала, что эти угольки обязательно вновь раздуют недоброжелатели и Столыпин будет вынужден покинуть пост. «Принявши решение, которое требует Столыпин, – признавалась императрица Мария Федоровна Коковцову, – Государь будет глубоко и долго чувствовать всю тяжесть того решения, которое Он примет под давлением обстоятельств. Я не вижу ничего хорошего впереди. Найдутся люди, которые будут напоминать сыну о том, что его заставили принять такое решение. […] Теперь бедный Столыпин выиграет дело, но очень ненадолго, и мы скоро увидим его не у дел, а это очень жаль и для Государя и для всей России»[721].

Насколько оправдан прогноз императрицы-матери? Смог бы государь и дальше по-христиански преодолевать искусы, подрывавшие его доверие к Столыпину? Не могла ли Мария Федоровна поддаться слепому материнскому чувству, для которого дети всегда остаются детьми? Не оставила ли она без должного внимания тот духовный переворот, который пережил государь в связи с болезнью наследника и прошедшей смутой? Дать ответ на эти вопросы наука не может, как не можем мы проектировать будущее премьера, опираясь на оценки людей, пусть и достаточно авторитетных. История – прежде всего живая ткань действительности, а она-то как раз говорит о сближении царя и премьера. Все гипотезы о разрыве царя и премьера основаны на субъективных и неоднозначных высказываниях окружения, а не на тщательном анализе жизненного пути царя и премьера. Между тем жизненный путь тогда еще сорокалетнего императора Николая свидетельствует, что руководствоваться в собственной политике чувством мести, зависти или личной обиды было ему несвойственно. В одном из писем П.А. Столыпину в 1907 г. он как-то заметил: «Я имею всегда одну цель перед собой: благо родины; перед этим меркнут в моих глазах мелочные чувства отдельных личностей»[722].