Читать «Приключения русского дебютанта» онлайн - страница 240

Убедившись, что на площади он стоит один в блеклом утреннем свете, Владимир обнимает себя так крепко, как, по его представлениям, станет обнимать его всю ночь уроженка Чикаго, когда окончательно влюбится в него и когда они начнут сколачивать планы женитьбы после окончания колледжа. Пока же свою первую ночь они провели спиной друг к другу, в основном потому, что каждый смущался смотреть в лицо другому, и теперь у Владимира болело тело в разных местах с непривычки к ее брошенному на пол матрасу. Но боль радует его, она — доказательство того, что с ним приключилось; к тому же он пока понятия не имеет, сколь много в запасе у любви изощренных наказаний, огромных штрафов за неумышленное несоблюдение ее уложений или оказание доверия тому, кто его не заслуживает. Хотя, если честно, тело ломит дико. Потому он решает отправиться к себе в общежитие, где соседа по комнате, доброго и прилежного еврея из Питтсбурга, не возмутит приглашение воскурить травки по столь особому поводу. А потом он немного поспит, давно пора.

Он открыл глаза на мгновение столь краткое, что оно не поддавалось измерению, и опять закрыл, когда вес век стал неподъемен. В темноте боль, казалось, рассеивалась — ощущение, верное для всех частей тела, кроме нескольких участков, где под гипсом и повязками она пылала огнем. Но увиденного в мгновенной вспышке света и восприятия ему хватило с избытком. Потрескавшаяся, заплесневелая плитка того зеленого оттенка, что бесчестит всякую зелень. Вообразите растение, которое перенесли в сырой заводской подвал и учили обходиться без всего, чем оно дорожило прежде — воздуха, росы, света и хлорофилла, — до тех пор, пока увядшее создание не смирилось и не подружилось с подвальным бойлером. А еще он успел заметить на побитой, кривой плитке тень вентиляторной лопасти, мелькнувшей с тоскливым шипением. Медленный, древний вентилятор с лукообразными, как зад «студебеккера», очертаниями.

Тут-то он и вернулся к реальности. Над ним серые небеса, но не Среднего Запада, а Столовии. И одновременно вспомнил, о чем подумал напоследок, прежде чем потерять сознание: о побеге — конечном постыдном выборе человека без страны. Он уже вообразил спасительный самолет, превратившийся с подсказки старомодного потолочного вентилятора в серебристый лайнер «Трансуорлд», с четырьмя пропеллерами, что жужжат в облаках, тронутых сепией, с тридцатью пассажирами и пятью членами экипажа на борту, место назначения — посадочная полоса Ла-Гардии.