Читать «Нетерпеливые» онлайн - страница 43

Я ничем не могла помочь плакавшей передо мной девушке. Умолкнув, она высморкалась, раз-другой удивленно икнула, беспомощно засуетилась. Но когда она закрыла за собой дверь и оставила меня одну, я вдруг с некоторым испугом спросила себя: а если от того, что я ее вот так оттолкнула, она окажется еще нерасторжимей связана с пережитыми мною минутами смятения?

Нет, Мина, я не отрекалась от тебя, не прогоняла тебя. Просто иногда бывает, что в какой-нибудь знаменательный для тебя день случайно натолкнешься в толпе на чье-то лицо. И потом уже не хочется видеть его снова-изменившееся, постаревшее, или заплаканное, как у Мины, или вульгарное, как у Мины. Потому что оно стало в какой-то мере частью тебя — то чистое лицо, на которое ты когда-то наткнулся в толпе.

* * *

Рашид, мой зять, приходил каждый вечер. Усевшись напротив моей кровати, он неизменно спрашивал, сверкая глазами:

— Ну как, тебе нравится комната?

— Да, хорошая светлая комната, а главное — окно. Я все время смотрю на небо. Отдыхаешь душой.

Значит, я правильно сделал, что выбрал этот этаж — не слишком высоко для детей и вместе с тем хороший вид. А Шерифа все колебалась…

Я слушала, как он рассказывает о себе, о Шерифе, об их детях. Он был единственный, кто не считал себя обязанным осведомляться о моей температуре, о состоянии моих нервов, о том, оправилась ли я от потрясения. Я. смотрела на него. Никогда еще я не видела его таким открытым. В эти дни, впрочем, и Шерифа выглядела счастливой. Она так жаждала вырваться из нашего дома, она столько лет мечтала о собственной квартире в европейской части города, где могла бы наконец жить по своему разумению. Ее упорство победило. И Рашид первый тому обрадовался.

Но я хорошо знала сестру; ее постоянно грызла неудовлетворенность. И с годами это только усиливалось: я уже привыкла видеть ее вечно недовольную физиономию. Муж, которого она считала слишком слабым для каких-то радикальных шагов по ее «освобождению», становился для нее неприятелем. Врагом. Она возлагала на него, который, по ее словам, «один пользуется всеми благами», ответственность за свою «загубленную жизнь». В последнее время ее раздражала даже радость собственных детей.

Она могла бы быть кроткой и ласковой молодой женщиной. Однако на моих глазах ее черты становились все более жесткими; чересчур модные платья, в которых она расхаживала в патио, все более напоминали маскарадный костюм. Покрасовавшись час-другой в своем наряде перед старухами, она со злостью отшвырнула от себя очередное сильно декольтированное платье или зауженную юбку.

— Зачем мне все эти наряды, коли все равно сидеть здесь взаперти?

— Не преувеличивай, — частенько возражала я. — Рашид разрешает тебе выходить из дому столько же, сколько выходят Зинеб, Лелла. Теперь, когда начались свадьбы, они выходят чуть ли не каждую неделю.

Ради того, чтобы оказаться посреди каких-то толстух, которые даже не умеют одеваться!.. Стоит только надеть что-нибудь приличное, как они все начинают на тебя пялиться… Как-то, помню, подходит ко мне старуха. Без малейшего стеснения щупает толстыми пальцами ткань моего платья и спрашивает, будто в магазине: «Почем? — Что почем? (Это я, с вызовом.) — Ткань. Я куплю десять метров дочке, она выходит замуж. — Платье не продается». На этом я ее и оставила… Я все-таки не манекен! Нет, мне хотелось бы одеваться ради удовольствия…