Читать «Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие» онлайн - страница 15
Владимир Ильич Илюшенко
Почти все апостолы погибли мученической смертью. Они утверждали победу своего дела путем жертвы. Только великая жертва может пробудить людей от спячки, от духовного сна, направить их на путь добра. Только огромное потрясение приводит в чувство. Такая жертва — апостол конца второго тысячелетия от Рождества Христова, отец Александр Мень.
Его жизнь была непрерывно длящимся чудом, и мы тому свидетели. Ему не дано было умереть обычной смертью. Мученический конец логически увенчивает эту необыкновенную жизнь.
Целитель душ.
«Стяжи Духа Святого, и тысячи вокруг тебя спасутся». Это слова преподобного Серафима Саровского. О. Александр стяжал Духа Святого, и тысячи спаслись. Число их стремительно росло. А теперь, после своей мученической кончины, он спасет миллионы.
Вспомним слова Христа: «Пастырь добрый полагает душу свою за овец». И еще: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Это тоже об отце.
Священников у нас не убивали с 20–х — 30–х годов. Ни один представитель власти, кроме Ельцина, не счел нужным сказать хоть какие‑то слова сочувствия. Убийство Попелюшко вызвало волну народного негодования, бурную реакцию народа и Костёла. У нас — полное молчание Церкви. По телевизору звучат сомнительные нравственные проповеди, компрометирующие православие.
То, что митрополит Ювеналий отпевал отца, то, что он сказал на его похоронах, не будет забыто. Но Церковь как институция, как иерархия не сочла нужным в какой‑либо форме выразить свое отношение — свое возмущение, свой протест, свою боль — с амвона или в средствах массовой информации. Это молчание красноречивей всяких слов.
Совсем иначе реагировали представители других христианских конфессий и даже других религий. Чего стоит одно лишь заявление кардинала Парижского Люстиже!
Таким образом, смерть отца Александра, реакция на эту смерть официальных структур показывают, что болен не только мир — больна Церковь.
Портреты отца Александра изменились: на них лежит трагический отсвет. А в жизни этого не было.
Фейерверк мысли, остроумия, радости, света.
Свет. Сияние.
Энергия, бодрость, живость.
Тысячекратно приумножил свои таланты.
Как должен чувствовать себя человек, который общается со святым и знает, что это святой? Казалось бы, он должен испытывать робость и смущение… Нет, этого не было. Было только одно — радость.
Жертвенность была его сутью, его повседневностью.
Он превратил свою жизнь в литургию.
Глубокое и точное знание человеческой души. Он мгновенно «просекал» человека — любого.
Эта смерть открыла подлинную меру вещей: вся эта пена, кипение политических страстей, вбирающих миллионы в свою воронку, бесплодное и опустошающее, и — вечное, нетленное, что исподволь определяет ход вещей.
