Читать «После всего: Стихи 1920-1942 гг.» онлайн - страница 26
Ирина Николаевна Кнорринг
«Плакать так, чтоб никто ничего не услышал…»
Плакать так, чтоб никто ничего не услышал, Плакать так, чтоб никто, никогда не узнал. Будут падать слова безнадежней и тише, Будет мертвый закат неестественно ал. Будет болью последней — стеклянная крыша И последнею памятью — черный вокзал. Засвистят поезда. Засверкают оконца. Задрожат, заскользят, неизвестно куда. И прощальные блики холодного солнца Зацелуют рванувшиеся поезда. И в усталых глазах в первый раз пронесется: Навсегда… Навсегда… 1932
«Все это я еще, быть может…»
Все это — я еще, быть может, Но только — не совсем и я. В нем все понятно, все похоже, В нем жизнь кончается моя. Все это — я наполовину. Я, но без моего лица. Я неродившемуся сыну Уже дала черты отца. Зачем? Как странно и как дико, Когда он — мой, и только — мой. Ведь жизнь ему с последним криком Давала я, а не другой. И все любимое, родное, Всю душу темную мою, Все несодеянное мною Ему сейчас передаю… 1932
Тишина
Я не забуду темных зданий, Больших, нагроможденных лет, Ни темных встреч, ни расставаний Я здесь не позабуду, нет. Я говорю, что не покину, Не променяю никогда На эту тихую равнину Мятущиеся города. Но потаенным знаньем знаю, Себе безмолвно говорю, Что жадно я в себя вбираю Густую, тихую зарю. Пусть суета проходит мимо, А дни по-новому полны Почти до боли ощутимой, С ума сводящей тишины. И больше ничего не надо — Ни встреч, ни жалоб, ни стихов, — Когда в траве высокой сада Мелькают зонтики цветов. Когда в кустах белеют розы, И так безмолвны вечера, И запах теплого навоза Летит с соседнего двора. Когда стихает голос ветра, И дышит пьяная земля, Когда на много километров Одни пшеничные поля. 1932, Бужеле (Из сборника «Окна на север», 1939)
Ветер
Е.А.Голенищевой-Кутузовой
I. «Навеки — вот эти обои…»
Навеки: вот эти обои, Тарелки на круглом столе, И небо — такое седое — Над ширью несжатых полей. За садом — мычанье коровы, И в дымчатых тучах закат. И крики мальчишек в столовой Из мира иного звучат. Растерянность в каждом ответе, Удушливый дым папирос. Да ветер, озлобленный ветер, Как с цепи сорвавшийся пес.
II. «Все эти дни беспутный ветер…»
Все эти дни беспутный ветер Шумел в саду, шумел в полях. Взметались ветви, словно плети, И зябла старая земля… Сидели дома, толковали Все об одном: да что, да как?… И заволакивались дали В сырой вечерний полумрак. Должно быть, стал совсем несносен И тихий сад, и тихий дом. И дым от крепкой папиросы Висел, как ладан, над столом. За эти дни покрылись лица Непоправимой белизной. А в поле тихая пшеница Казаться стала золотой. И над жестоким расставаньем, Над грудой равнодушных дел, Над человеческим страданьем — Холодный ветер свирепел. 1932 (Из сборника «Окна на север», 1939)
