Читать «После всего: Стихи 1920-1942 гг.» онлайн - страница 25

Бессонница

На столе записка белеет: «Никого не прошу винить». За гардинами небо светлеет, В фонарях потухают огни. Необычно, резко и ново Тень легла на паркетном полу, И на половине шестого Омертвели часы в углу. И впились в полоску рассвета, В щель гардин неживые глаза… В жизни день начинается где-то Наложили в ящик газеты, И кухарка ушла на базар. В детской спят, улыбаясь, дети, Сладок крепкий, утренний сон. Только в запертом кабинете Надрывается телефон.

1932

В деревне

Игорю Софиеву

Пробежимся со тобой до распятья, Вдоль сухих, оголенных полей. На ветру мое пестрое платье Замелькает еще веселей. Я сгрызу недозревшую грушу, Ты — хрустящий, сухой шоколад. И в твою нерасцветшую душу Перельется широкий закат. А обратно мы наперегонки Побежим без оглядки домой. Будет голос твой — тонкий и звонкий — Разрезать предвечерний покой. И, завидя наш маленький домик, Ты забьешься в густую траву, Ну, совсем белобрысенький гномик, Чудом сбывшийся сон наяву. А потом, опуская ресницы, Ты задремлешь в кроватке своей. И тебе непременно приснится Белый зайчик с колючих полей.

30 — VIII — 1932 (Из сборника «Окна на север», 1939)

«Давно не говорим — “Спокойной ночи”…»

Давно не говорим — «Спокойной ночи». Все горше жизнь от постоянных ссор. И с каждым днем все резче и короче Наш деловой несложный разговор. Я не спрошу — где проведешь ты вечер, Я не скажу, кому пишу письмо. Я часто жду какой-то яркой встречи, И часто дом мне кажется тюрьмой. Нам трудно жить, самих себя скрывая, И все мучительнее быть вдвоем. Мы оба сердимся и оба знаем, Что больше мы друг друга не вернем.

1932