Читать «После всего: Стихи 1920-1942 гг.» онлайн - страница 16
Ирина Николаевна Кнорринг
«Покориться неизбежности…»
Покориться неизбежности. Подчинить себя больничным будням. Знать, что это будет очень долго. И — читать. И порой, полузакрыв глаза, Вытянувшись, улыбаясь тихо, Чувствовать в себе движенье новой Жизни. И не допускать — избави Бог! — Жечь, ломать, уничтожать в зачатьи, Преодолевать усильем страшным воли Мысль о доме, Так же, как когда увозят мертвых — Искушенье — приоткрыть глаза. 1929
«С такой тяжелой головой…»
С такой тяжелой головой, С таким тяжелым животом, Беспомощной, полуживой Живу, не помня ни о чем. Живу, нанизывая дни, Как нитку одноцветных бус. Зажгу вечерние огни, Зажгу и жалко улыбнусь. Из-за чего? И для чего? Пусть я сама не подошла, Не рассказала ничего, Стихов последних не прочла. Но камень давит жизнь мою И неподвижная тоска. Я прошлого не узнаю В твоих расширенных зрачках. Как страшно — невеселый друг! — Как трудно жить с такой тоской, В кольце бессильно сжатых рук, Неверующей и больной, С такой свинцовой головой… 1929
«Молчанья ничто не нарушит…»
Молчанья ничто не нарушит — Я сделала жизнь простой. Ввела я и тело и душу В давно желанный покой. Без мысли, без слов и проклятий Огромные дни скользят. И синий больничный халатик Удобней, чем всякий наряд. А руки висят, как плети. Я будто совсем не жива. И нечего мне ответить На ласковые слова. 1929 (Из сборника «Стихи о себе», 1931)
«Шепчет ночь, колдунья и пророчица…»
Шепчет ночь, колдунья и пророчица, Шепчет ночь тревожные слова. Больше думать ни о чем не хочется, Но от дум пылает голова. Синий сумрак в незнакомой комнате, Смесь теней и шорохов глухих. И всю жизнь, должно быть, буду помнить я Эти ночи, мысли и стихи. Шепчет ночь слова такие странные, Припадает к синему окну. Вот оно, — хорошее, желанное, Свято окрылившее весну. Только это сердце не устало бы, Если б только жизнь не солгала… Вторит ночи тоненький и жалобный Детский плач из темного угла. 1929 (Из сборника «После всего», 1949)
«Там завелись осторожные черти…»
Там завелись осторожные черти, Сумрак шуршит и колдует за печкой. Жизнь догорает копеечной свечкой. Белые девушки грезят о смерти. Шепчутся в окнах: «Мы ждали, мы ждали…» Вторит им улица: «Верьте, о, верьте!» Тихо смеются горбатые черти. Девушкам снятся лиловые дали. Сомкнуты губы, уронены руки. Дни одиноки и ночи бездомны. Хрупкие девушки с ликом Мадонны Слушают нежно вечерние звуки. — Где это будет? Когда это было? — Где повторяется? Верьте, о, верьте! Жалко ласкаются с миной унылой Злые, трусливые, липкие черти. 1929
