Читать «Свет времени (сборник)» онлайн - страница 23

«Всё удивительное просто…»

Всё удивительное просто —

И не привыкнешь никогда.

Гуськом, как будто бы по росту,

В порт возвращаются суда.

Конец страде, конец путине —

Плавбаза, сейнеры за ней.

Так с пастбища ведёт гусыня

Своих задумчивых детей.

Ещё вдали столпотворенье,

Но слышатся уже свистки,

Уже ведут приготовленья

К швартовке судна рыбаки.

Уже короче жест и слово,

И боцман выбежал на бак,

В его командах бестолковых

Уже особый шик и смак.

Не перевёлся флот Российский,

А вместе с ним – его друзья!

Волнуюсь, будто в порт приписки

Заходит молодость моя.

«Наверно, даже рыбой можно быть…»

Наверно, даже рыбой можно быть,

И жить в каком-нибудь Индийском океане,

И лишь постольку знаться с моряками,

Поскольку в сети чтоб не угодить.

Наверно, даже хорошо быть рыбой,

Которая познала глубину,

Которая, не раз слетев с обрыва,

Так и неведомой осталась дну.

Какие солнечные синие долины,

И водорослей шум над головой,

Где стая рыбья стаей голубиной

Поспешно возвращается домой.

Наверное, быть рыбой – понимать,

Что в раковинах звёздочки алеют

Не потому, что для продажи зреют,

А потому, чтоб в водах обитать,

Им надо воды светом напитать.

И рыбы к раковинам важно подплывают,

И в удивленьи тихо замирают.

Потом, смутившись, мчатся далеко,

Отдавшись струям звонким без труда,

И ощущают – как это легко,

Когда под жабрами звенит вода.

Быть рыбой можно даже и тогда,

Когда волной – как щепку, на песок,

И рядом недоступная вода

Чертою жизни подведёт итог.

Быть рыбой можно, если бы не та,

Что по аквариумам с блохами воюет,

Которая не знает и пруда

И никогда о море не тоскует.

«Случилось так, что после драки…»

Случилось так, что после драки

Я снегом охлаждал синяк,

Свирепо лаяли собаки,

И сено пахло на санях.

И вспомнились мои покосы,

Озёра с плеском карасей,

И тот мальчишка горбоносый,

Бегущий в страхе по росе.

Чего мальчишка испугался,

О том лишь знают зеленя.

Но помню, как он улыбался,

Что встретил именно меня.

И в этом вещем созерцаньи,

Как некогда и он в беде,

Я вещи наделил сердцами,

Мной отнятыми у людей.

И сразу встало всё на место,

Ушли обиды и усталость,

И не было причин для мести,

И драка удалью казалась.

«Читаю Бабеля – мастак…»

Читаю Бабеля – мастак!

Слова сочны, как соты.

Я здесь бы написал не так,

Я здесь бы сгладил что-то.

А он не сгладил – заострил,

И, как острил Марк Соболь,

Чего-то не договорил,

Но как-то так, особо…

Хоть этот стиль и не по мне,

Но всё-таки учтите —

Я признаю его вполне,

Ведь Бабель – мой учитель.

Он научил смотреть вокруг

На мир земной, исконный,

Как смотрят на зелёный луг,

Где – женщины и кони.

«Сижу у классика, а может…»

Сижу у классика, а может,

Он сам у классика сидит,

Но это, впрочем, не тревожит,

Хотя не я, он – знаменит.

Под ёлкой – на куриной ножке,

Поднявшейся до потолка,

Гуляет ёж в колючей шапке,

Похожий на сибиряка.

Он в тишине иголки точит,

Он, верно, знает: что – почём?!

Но выдавать себя не хочет,

Иначе классик – ни при чём.