Читать «Время зверинца» онлайн - страница 62

Я решил, что в Мелком Гиде будет кое-что от Джеффри — как во внешности, так и в отношении к своему делу. Мелкий Гид не будет витать в облаках. Он будет внимательно слушать, что ему говорят, и отвечать на вопросы без промедления. И он не будет поддаваться гипнозу случайно увиденных слов — на лейблах, на боку проезжающего за окном автобуса, в газете, оставленной кем-то на стуле, — при этом забывая о клиентке в примерочной, ждущей, когда он принесет ей наряд другого размера. Одним словом, он не будет писателем. Это счастливое обстоятельство, в свою очередь, давало моей истории шанс на хеппи-энд (невзирая на рекомендации Фрэнсиса), если только не случится чего-нибудь ужасного по линии траха Мелкого Гида с собственной тещей — а сейчас, на начальном этапе работы над книгой, я не мог гарантировать, что этого не случится.

13. НУТРО

Если творческий порыв застает вас врасплох, он может стать настоящим проклятием; но если он не застает вас врасплох, это не творческий порыв. Не верьте людям, утверждающим, будто они открыли в себе литературный талант уже в зрелом возрасте. Они либо перевирают хронологию, либо никакого таланта у них нет и не было. Позыв к сочинительству обусловлен подсознательным стремлением что-то изменить в своем детстве. Нет, не фальсифицировать прошлое, но сделать так, чтобы окружающий мир не был таким дерьмовым, каким он виделся тебе в ту пору. Покажите мне счастливого ребенка, и я смогу вообразить его будущее в качестве спортсмена, политика, торговца модной одеждой — но не в качестве писателя. Романы рождаются из невзгод и унижений — и чем больше их было, тем лучше для романа, сам факт написания которого означает, что ты эти невзгоды худо-бедно преодолел.

И я с юных лет старался поднять планку на максимальную высоту. Я хотел улучшить этот мир — если не в реальности, то хотя бы в книгах.

Слово «улучшить» здесь не подразумевает «сделать более приятным и благополучным». Это был все тот же циничный и грубый мир, который так пугал нас в тихом Уилмслоу. По крайней мере, он пугал меня. И мне казалось, что, только став таким же циничным и грубым, я смогу стать хозяином своей жизни.

И своей смерти.

У себя в спальне я оклеил стену фотографиями авторов, с умевших вырваться за границы приличий, навязанных нам ханжеским обществом: Жан-Поль Сартр, Уильям С. Берроуз, Генри Миллер, Леонард Коэн, Брендан Биэн, Дилан Томас, Норман Мейлер… В каждом из них горел свой особый, бесовский и бунтарский огонь; каждый из них страдал, как и я, с той поправкой, что я был всего лишь сопливым юнцом.