Читать «Время зверинца» онлайн - страница 213

Международная политика для мужчин, душевные переживания для женщин — все у меня было схвачено.

Что касается бедных и бесправных людей, с которыми судьба сводила моих героинь в разных уголках мира, то их прототипами были бедные и бесправные жители Уилмслоу и Лэдброк-Гроув — один в один, только лишенные своих айпадов. Вообще, у меня не возникало проблем с типажами. Афганские горцы выглядели как Майкл Эзра до того, как он сбрил усы; благонамеренные, но вопиюще неэффективные британские консулы были скопированы с Квинтона и Фрэнсиса; за всех идеалистов отдувался Мертон Флак, за мусульманских фанатиков работал Джеффри (попробуйте найти отличия), а сомалийским пиратом, не лишенным чувства прекрасного, был я сам.

Однако это был всего лишь фон, набросанный размашистыми акварельными мазками. А все изящество тонких кистей и всю сочность масляных красок я приберег для юного Роберта — скомпонованного из нескольких известных мне простовато-пустоватых писак, с особым упором на Энди Уидона, — и, само собой, для Валери и Полины, покрытых густыми слоями симпатии с применением моих фирменных люминесцентных красок любви и восхищения.

— Как получилось, что вы так хорошо нас понимаете? — вопрошали читательницы из Чиппинг-Нортона, Чиппинг-Кэмдена, Чиппинг-Содбери и прочих чиппингов и не-чиппингов. Мое понимание женщин казалось им прямо-таки сверхъестественным.

В качестве ответа я демонстрировал им свою наименее мужественную сторону. Я начинал думать о Ванессе и Поппи, отчего глаза мои увлажнялись. Вот так я добивался нужного результата — устраняя подсознательные барьеры, отделявшие меня от женщин, благо барьеры эти были, скажем прямо, не слишком-то высоки и прочны. Втайне я удивлялся, почему они полагают себя столь сильно от нас, мужчин, отличающимися. Разве женщины являются каким-то особым подвидом человека? В ранней юности, когда до меня еще не добрались Арчи Клейбург и «Олимпия-пресс», я любил читать о Джейн Эйр, Крошке Доррит и Мэгги Тулливер. Сейчас, оглядываясь на то время, я с удивлением обнаруживаю, что во всех книгах, которые я тогда читал, ключевыми персонажами являлись женщины. Но я тогда этого даже не замечал, а если бы и заметил, то не придал бы этому значения. Они, подобно мне, были чувствительными людьми, столкнувшимися лицом к лицу с этим дерьмовым миром, вот и все. Я перелистывал страницу за страницей, следуя за переживаниями героинь, бывших версиями меня самого, разве что более приятными внешне (совсем ненамного в случае с Джейн Эйр). И уж точно не превосходящих меня впечатлительностью. В тех романах описывалась наша общая боль — девочек и мальчиков, женщин и мужчин. При поверхностном взгляде кажется, что неутомимые развратники де Сада и отвязные трахальщики Генри Миллера не имеют абсолютно ничего общего с душевно тонкими и ранимыми девицами из приюта Ловуд, где ублюдочный мистер Броклехерст безосновательно обвинил Джейн Эйр во лжи, — но копните поглубже, и окажется, что пропасть между ними не столь уж велика. И те и другие сталкиваются с похожими жизненными трудностями, и я не удивлюсь, если окажется, что развратникам преодоление их дается еще тяжелее, чем приютским девицам.