Читать «Семьдесят пять тысяч» онлайн - страница 7

– Помни же, Янкев-Иосл, это не мелочь, - ты идешь получить семьдесят пять тысяч! Чтоб никто на твоем лице не заметил ни черточки, ни следа семидесяти пяти тысяч! И что бы с тобой ни случилось, помни, что жизнь дороже, чем семьдесят пять раз по семьдесят пять тысяч!

Так говорит мне жена, дай ей бог здоровья, берет меня за обе руки и требует, чтобы я дал ей слово, честное слово, что буду спокоен... Спокоен! Понимаете? Поди будь спокоен, когда сердце кипит, мысли прыгают и простить я себе не могу: "Как же так, Янкев-Иосл, дурень этакий, как же ты отдаешь билет на семьдесят пять тысяч какому-то Бирнбауму, совершенно чужому человеку, и хоть бы взял с него расписку!.. Росчерк пера!" Понимаете или нет? Не найдется ли у вас расписки... Тьфу! Папироски, хотел я сказать...

Коротко и ясно, на чем же мы остановились? На Бирнбауме, значит. "Интересно было бы, - думаю я, - если бы оказалось, что Бирнбаум давно уже просмотрел газету, знает уже о семидесяти пяти тысячах так же, как и я, а может быть, и раньше меня, а я прихожу к нему и говорю: "Здравствуйте, пане Бирнбаум!" - "Здравствуйте. Что хорошего скажете?.." - "Где мой билет, пане?" - "Какой билет?" - "Билет серии две тысячи двести восемьдесят девять, номер двенадцать, который я у вас заложил..." А он смотрит на меня, как придурковатый..." Вот такие мысли пролетают у меня в голове, сердце сжимается, глотку перехватило... Нет дыхания! Воздуха не хватает!.. Пришел, и что же оказывается? Где Бирнбаум? Он спит... Спит? Значит, он ни о чем еще не знает. Слава тебе господи! Вхожу в дом, застаю его жену - ее зовут Фейгеле - на кухне. Дым, жара, грязь по шею.

– Здравствуйте! Гость! Реб Янкев-Иосл! - обращается ко мне Фейгеле и просит зайти в комнату, усаживает на почетное место и спрашивает, почему это меня давно не видно?

– А я знаю, почему меня не видно? Я и сам не знаю! - отвечаю я и смотрю ей прямо в глаза: "Знает она или еще не знает? Как будто бы еще не знает... А может, и знает?.."

– Как же вы поживаете, реб Янкев-Иосл?

– Как мне поживать? - отвечаю. - Слыхали небось о моих неприятностях.

– О каких неприятностях?

– Как! Вы разве не знаете о мешках, которые у меня украли?

– Ах, вы об этом? - говорит она. - Ну, ведь это уже старая история! Я думала, что-нибудь новое.

"Что-нибудь новое? А не имеет ли она в виду эти семьдесят пять тысяч?" - думаю я и смотрю ей прямо в глаза, но не могу прочесть в них ничего, то есть ровным счетом ничего!

– Может, выпьете стаканчик чаю, реб Янкев-Иосл? Я раздую самовар, а там муж проснется.

– Стакан чаю? Пожалуй, почему нет! - отвечаю я, а сердце падает, дыханья нет, воздуху - ни капли, во рту сохнет, в комнате жарко, пот катится с меня, а она, Фейгеле, говорит мне что-то, а что говорит - понятия не имею! Голова моя совсем не здесь, а в той комнате, где Бирнбаум спит и так сладко похрапывает... Понимаете или нет?

– Почему вы не пьете? - спрашивает Фейгеле.

– А что же я, по-вашему, делаю? - говорю я и помешиваю и помешиваю ложкой в стакане.

– Вы крутите ложкой вот уже целый час, а пить не пьете.