Читать «Шотландская любовь» онлайн - страница 129

Гордон провел их в кабинет управляющего, который он расчистил для своих нужд, и повернулся к визитерам.

– Что за неотложное дело? – спросил он.

Четверть часа спустя они вышли из кабинета в том же порядке. Гордон, ошарашенный, молчал.

Глава 25

Брайан Макдермонд впитал любовь к родине с молоком матери, и любовь эта постоянно поддерживалась разговорами о том, как счастливо они все заживут, когда свергнут англичан. Он сражался за Шотландию и готов был сражаться еще и еще. Но одно дело – война, и совсем другое – жизнь в шатком, хрупком мире.

Жить стало гораздо труднее. Разговоры о свободе прекратились, сменились тихим шепотом о том, как вынести бремя английского владычества. Ему запретили играть на волынке и забрали инструмент, но его клан оказался хитрее и спрятал для него еще один инструмент. И время от времени Брайан поднимался на утес над Лох-Мором и изливал душевную боль через звук.

Кое-кто намекал, что на него могут донести, что он рискует угодить в тюрьму или на виселицу. Но когда тоска делалась нестерпимой, когда пустота в душе не давала дышать, Брайан Макдермонд, презирая наставления трусов, брал волынку и играл дроку, оленям и орлам.

И там он встречался с Энн Имри, когда та, преступив все запреты, приходила послушать его волынку. Жена лэрда, женщина с нежной печальной улыбкой. На утесе над Лох-Мором они изливали друг другу душу, и Брайан Макдермонд узнал наконец, что есть нечто, помимо волынки, что может даровать ему умиротворение, – это его любимая.

Энн, черноволосая и кареглазая, улыбалась застенчиво и как бы неуверенно. Она была обычной девушкой из Инвернесса и приходилась лэрду дальней родственницей.

Они говорили о своих детях, о свободе, о тех законах, что призваны были задушить в шотландцах все шотландское. Не говорили они только о своих супругах.

И никогда не говорили они о том, что чувствовали друг к другу.

Приготовления к балу в честь прибытия мистера Лофтуса и Мириам в Гэрлох совпали с сильнейшим недомоганием мистера Лофтуса.

Уже три дня американец возлежал на постели в покоях лэрда и так мучился, что даже Элизабет, ухаживавшая за ним, была бледнее обычного. Хельмут нашел какие-то дела, требовавшие его присутствия вдали от больного, и даже обедал и ужинал в конюшнях.

Каким бы вредным ни был мистер Лофтус, таких мучений он не заслужил. Шона дважды вызывала из Инвергэр-Виллидж доктора. Доктор дважды приходил, осматривал мистера Лофтуса и дважды объявлял, что тот абсолютно здоров, если не считать приступа подагры и чрезмерной любви к тяжелой пище. Он посадил беднягу на строгую диету и предупредил, что, если тот нарушит предписания, последствия могут быть самые плачевные.

Спустя два часа Хелен была замечена на лестнице с графином виски и тарелкой бараньих отбивных под белым соусом.

Когда доктор пришел во второй раз, он наградил Шону таким взглядом, словно та пыталась отравить несчастного гостя. Из любви к Хелен она и слова не сказала, только сурово посмотрела на нее, предостерегая, чтобы та по доброте душевной больше не потакала прожорливости мистера Лофтуса.