Читать «Шотландская любовь» онлайн - страница 106

«Люби меня».

Она часто повторяла эти слова, но никогда в подобной ситуации. Сейчас они прозвучали бы рискованно. Шона нежно коснулась щеки Гордона, провела пальцем по скуле. Она не могла смотреть ему в глаза и потому не отводила глаз от своих пальцев. Какое знакомое ощущение: кожа теплая, гладкая после утреннего бритья… Казалось, даже ямочка у него на подбородке манит, просит, чтобы к ней прикоснулись.

Шона привстала на цыпочки и поцеловала его в эту ямочку.

Гордон прерывисто вздохнул, и она улыбнулась. Он чувствует то же самое, он оказался в ловушке собственной сдержанности. Оба они силятся разбить скорлупу, защищавшую тех людей, которыми они стали, от тех, какими когда-то были.

В груди у нее разлилось тепло – ее охватила неожиданная, ярчайшая радость. Она положила обе руки ему на грудь, скользнула пальцами к плечам.

– Никогда в жизни меня никто не целовал так, как ты, – негромко проговорила Шона, целуя его грудь сквозь рубашку.

Сердце Гордона колотилось так же бешено и быстро, как и ее собственное.

Он медленно наклонил голову, подождал, пока она поднимет к нему лицо, – и поцеловал. Какое новое, другое – и в то же время какое знакомое ощущение! У Шоны все внутри заныло от воспоминаний. Сколько часов они провели, познавая и исследуя друг друга?

Наверное, женщина никогда не забывает своего первого мужчину. Или первую любовь.

Шона молча расстегнула пуговицу на его рубашке – самую верхнюю.

Гордон накрыл ее руку своей.

Она посмотрела на него. В его глазах читалось предостережение – и что-то еще. Вспыхнувший голод.

Высвободив пальцы из-под его ладони, Шона продолжила свое занятие. Вопрос задан, и получен ответ, хотя никто не произнес ни слова.

Гордон наклонился, желая проделать то же самое с ней. Но ему предстояло расстегнуть шестнадцать пуговиц. Чудовищно, невозможно много!

Однако к тому времени как Шона закончила с его рубашкой, Гордон успел расстегнуть все шестнадцать…

Она взглянула на него два раза. В первый она еще уловила на его лице тень предостережения. Во второй – увидела потемневшие скулы и сжатые губы.

В минуты страсти он всегда становился таким.

Когда она расстегивала последнюю пуговицу, ее руки дрожали. Она прижала ладони к его обнаженной груди, потом подалась вперед – и поцеловала.

Гордон издал какой-то нечленораздельный звук, обхватил Шону за талию и привлек к себе.

«Да, целуй меня! Пожалуйста…»

Он слишком медлит. Она обхватила его лицо ладонями и поцеловала в губы. Сама.

Какой же горячий и мягкий у него рот… И какой искусный. Его дыхание – жизнь. Он тронул языком ее нижнюю губу – ласка-приглашение, ласка-намек. Воспоминания дарили столько же сладости, сколько и его руки, скользившие по ее коже.

Он потянул ее за собой – они почти что протанцевали в какую-то нишу. Ей казалось, что она не может дышать. И не важно, гораздо важнее его прикосновение, ощущение его кожи под пальцами. Она гладила большими пальцами его шею, отодвигая ворот расстегнутой рубашки. Ей вдруг остро и сильно захотелось провести руками по его спине, расцарапать, разодрать кожу в кровь, оставить отметины – чтобы он запомнил ее навсегда.